Бахмутский шлях

— Яка ж величезна наша держава! — проговорил Петрович. — Сколько едем — и все нет конца ей. Даже не верится, шо немец до Волги дошел. Поездом уже который день едем, а то ж с боями туда да обратно… Далеко пустили…

ЗЕЛЕНЫЙ ВЕЩМЕШОК

На каждой узловой станции лейтенант выпрыгивал из теплушки и бежал к коменданту. И всякий раз, возвращаясь, говорил Яшке: «Пока тебе везет — едем дальше».

В Луцке лейтенант задержался у коменданта дольше обычного. А когда вернулся, взглянул на своего «пассажира» как-то особенно, и Яшка понял, что предстоит расставанье.

— Да, Яков, дальше наши пути расходятся: ты на Львов, а мы на Ковель, — сказал лейтенант. — Но ничего, не горюй: я договорился с комендантом — он поможет тебе добраться до Львова. Тут уж совсем близко, пешком можно дойти — каких-нибудь километров двести, не больше.

Не нашелся Яшка что сказать: ему хотелось поблагодарить за то, что подвезли так далеко, и было очень тоскливо оттого, что приходится уходить от них. Все эти чувства теснились в его душе, и он не знал, как быть. Говорить обо всем — очень много, он не умел. Яшка взглянул на лейтенанта, на Самбекова, на Григорьева, который привел его в теплушку, — они стояли вокруг него молча, — и на Яшкины глаза сами собой навернулись слезы. Яшка хотел спрятать их, улыбнулся, но от этого слезы почему-то выкатились наружу, словно им стало тесно, и покатились по щекам. Яшка отвернулся, вытер рукавом глаза.

— Не горюй! — сказал лейтенант и похлопал его по плечу. — Будь солдатом!

— Да… я… ничего… — проговорил Яшка, сердясь на себя за слабость.

— Григорьев, у нас, кажется, есть лишний вещмешок? Тащи его сюда.

Григорьев нырнул под нары, достал вещевой мешок. Лейтенант положил в него две банки консервов, буханку хлеба, протянул Яшке.

— Зачем? Не надо, — стал тот отказываться.

— Бери, бери! Пригодится.

Петрович достал три больших куска сахара и тоже сунул в вещмешок.

— Кипятку где-нибудь попьешь.

Григорьев раскрыл вещмешок, вложил туда аккуратно книгу.

— От скуки почитаешь. Интересная книжка. Привет братухе передавай.

Растроганный такой заботой, Яшка только улыбался да смахивал украдкой совсем некстати наплывавшие слезы.

Лейтенант завязал вещмешок, помог надеть его на плечи, похлопал по спине.

— Пошли?

— Ни пуха ни пера, — сказал Григорьев.

— Счастливый путь, сынок, — напутствовал Петрович.

Яшка спрыгнул на землю. Возле вагона стоял Самбеков.

— А что ж я тебе дам, браток? — спросил он и, хлопнув себя по карманам, просиял: — Возьми вот это! — Самбеков протянул складной нож, на котором были еще ложки и вилка.

— О, ну зачем?! — замахал Яшка руками — уж очень дорогая штука была этот нож, Яшка не мог и мечтать о таком.

— Возьми, это трофейный, — сказал Самбеков.

Не понял Яшка, удивленно смотрел на Самбекова.

— Трофейный, понимаешь? У немца отвоевал, понимаешь? Бери, я себе еще достану.

Взял Яшка нож, повертел его в руках, проговорил:

— Спасибо… — и положил в карман.

— Ну вот, теперь ты всем необходимым снабжен. Пошли к коменданту, — сказал лейтенант.

Комендант, веселый дядька в капитанских погонах, был очень похож на Чапаева — усы и глаза точно такие же. Капитан это знал, гордился этим и старался походить на Чапаева и своими манерами разговаривать, ходить, размахивать руками. Бравый был капитан.

— Эй, Федька! — обращался он к ординарцу. — Скачи на восьмой путь и разыщи начальника эшелона. Что ж он не идет? Да живо! Смотри у меня! — и он подмигивал озорными глазами и разглаживал усы.

— Бегу, Василий Иванович, бегу! — козырял солдат и мчался на восьмой путь.

— Ишь, злодей… — добродушно ворчал ему вслед капитан, — Чапаем зовет меня. Ну, Чапай так Чапай, я не против. Верно, вояка? — обратился он к Яшке.

Яшка кивнул.

— Вот то-то и оно! Эх, мальчишки, мальчишки, и вам война не дает покоя. У меня такой же в Иванове с матерью остался… — И у капитана глаза погрустнели, стали задумчивыми.

— Ладно, сынок, потерпим еще малость, скоро война кончится: разок рванем — и в Берлине! Будь уверен.

Лейтенант ушел, крепко пожав на прощанье Яшке руку. Это была первая Яшкина военная разлука с людьми. Он не знал еще, что на войне это обычное явление, что такое расставанье не самое тяжелое. Бывает — встретились, сдружились, а вскоре смерть уносит товарища. И это уж действительно — навсегда.

Но для Яшки и такое расставанье было большой потерей.

— Ну, что голову повесил? — спросил капитан и ласково погладил Яшкины вихры. — Не надо. Ты молодой парень, твоя жизнь впереди!

— Да я ничего, — пробормотал Яшка, сжимая в кармане драгоценный подарок. Ему захотелось достать нож и рассмотреть его как следует, хотя он не раз пользовался им еще в вагоне, но постеснялся и, чтобы не соблазнять себя, вытащил руку из кармана.

УГРЮМЫЙ ПОЛКОВНИК

До Львова Яшка ехал с майором в кузове грузовика. Суровый, задумчивый майор почти не разговаривал, все о чем-то думал и бил себя по коленке, а потом тер ушибленное место ладонью. Яшка побаивался майора, хотя тот и заботился о нем по-отечески: укрыл от ветра плащ-палаткой…

Не выдержал Яшка, спросил:

— У вас нога болит? Вы в госпитале были?