При социализме сатира была эдакой смешливой Золушкой, которая, старательно начищая хозяйские позументы, иногда прыскала в ладошку. Но Золушка вышла замуж за принца, а принц в результате дворцового переворота стал королем. И вот сатира-Золушка становится чуть ли не главным действующим лицом нашей жизни, заполняет эфир и печать, без сардонической усмешки теперь вроде как и слово-то сказать неудобно.
Куда-то исчезла сатира, не аншлаговое зубоскальство, а серьезная сатира уровня Зощенко, Ильфа и Петрова, Булгакова, Эрдмана. Куда? Ведь наше время вызывающе сатирично, буквально сочится чудовищным гротеском! А сатиры нет.
Геена огненная – это то место, где после смерти будут гореть геи.
В искусстве можно то, что нельзя, и нельзя то, что можно!
Без фрейдизма и еврейской судьбы нынче в искусстве делать нечего!
– Так чего вы от меня хотите? Денег?
– При чем здесь деньги, когда речь идет о большом искусстве…
– Очень большом?
– Очень.
– Тогда без денег не обойтись.
Деньги на большое и чистое искусство можно добыть только у власти. Олигархи – жадные сволочи, скобари! Самое большое, на что они способны, это – унизить дармовым ужином в ресторане. Но потом при каждой встрече они будут делать такое лицо, словно вскормили тебя, спасая от голодной смерти, своей волосатой грудью…
Благотворительность – это мерзость, а благотворитель – вампир, который высосал из людей тонны крови, а потом торжественно, под вспышки камер, идет сдавать на донорский пункт свои кровные 200 миллилитров…
Искусство не должно разрушать жизнь. Вы знаете, сколько замечательных государств развалили с помощью искусства? Одно вы точно знаете! СССР!
Конечно, искусство всегда требует жертв, но только гении и кретины приносят ему человеческие жертвы.
Забудьте слово «было»! Навсегда забудьте! Умоляю! В искусстве было всё. Вы же не отказываетесь от понравившейся вам женщины только потому, что у неё до вас было? С вами-то будет по-другому, если вы настоящий мужчина. И в искусстве всё будет по-другому, если вы настоящий художник.
Искусство одновременно взламывает стереотипы общественного сознания и заменяет их другими стереотипами. Одновременно.
Искусство – это не микрохирургия, это вивисекция!
Нам страшно не повезло: мы живем в эпоху перенасыщенного культурного раствора.
Искусство – не отражение, а всего лишь неверная тень жизни.
Писатель – невольник эпохи.
Каждый писатель чем-то похож на огуречную лиану, покрытую множеством цветков, большинство из которых так никогда и не будут оплодотворены пчелиным трудолюбием литератора и не вырастут до размеров полноценного художественного зеленца.
В определённом смысле каждый творческий работник похож на уродливую женщину, которая всё равно в глубине души убеждена: в ней что-то есть, что-то чертовски милое – просто пока ещё никто не заметил.
Одни головой работают, другие подрабатывают.
Фантастика! Столько в стране союзов писателей, а читать нечего!
Читатель всегда прав.
Первая книга – это всего лишь повод подумать, стоит ли писать дальше.
Настоящий писатель обязательно должен сочинить что-нибудь про собак, про детей и про выдавленного раба.
Профессия литератора очень напоминает первобытное собирательство. Вырвал корешок, надкусил. Горько – сплюнул и выбросил, вкусно – сунул в торбочку и дальше побрёл.
Четыре типа писателей. Первые, их большинство, записывают заурядные мысли случайными словами. Вторые для заурядных мыслей находят-таки точные слова. Третьи глубокие мысли излагают случайными словами. И лишь четвёртые, а их единицы, способны выразить глубокие мысли точными словами.
Литература должна выяснять отношения с жизнью, а не с литературой!
Литература как Бермудский треугольник. Сколько юных писателей, войдя в нее, пропали бесследно!