Бакунин

Переехал Бакунин в Иркутск в марте 1859 года, а в апреле в городе произошло событие, взволновавшее всех и сыгравшее решающую роль в окончательном разделении местной общественности на два враждебных лагеря. На пасху два молодых приезжих чиновника, Беклемишев и Неклюдов, поссорились. Беклемишев получил пощечину. Встал вопрос о дуэли. Но Неклюдов, собиравшийся уезжать, драться не хотел. Часть молодежи требовала, чтобы он принял вызов. Бакунин, с его манерой активно вмешиваться в чужие дела, выступил также сторонником дуэли. В конце концов Неклюдова вынудили согласиться, а так как он никого почти в городе не знал, навязали ему и секундантов — приятелей его противника. Муравьева в тот момент в городе не было, но все остальное начальство было в курсе дел, однако никто не только не принял мер, чтобы запретить дуэль, кстати первую в Сибири, но, напротив, все сторонники графа поддерживали Беклемишева в его стремлении получить удовлетворение. Неклюдов был убит. В городе тут же распространились слухи, что это преднамеренное убийство. Возмущение публики возросло еще более, когда обнаружилось, что Беклемишев и его друзья-секунданты разгуливают на свободе.[178]

Выразителем общественного протеста стал Петрашевский. Бакунин же, напротив, последовательно защищая интересы губернаторской партии, оказался и в этом неблаговидном деле на стороне Беклемишева. Так началось столкновение двух наиболее крупных в это время представителей политической ссылки в Сибири.

Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский жил в Иркутске с двумя своими товарищами — Николаем Александровичем Спешневым и Федором Николаевичем Львовым. Все трое бывали в доме Муравьева, который ценил их ум и способности и, как говорилось выше, пытался облегчить их участь. Однако Петрашевский в отличие от Бакунина никогда не был обольщен любезным обхождением графа. При первом же знакомстве он сказал о нем словами Гоголя: «Штабс-капитан из той же компании». Однако Львов пишет, что Петрашевский считал нужным «эксплуатировать либерализм и прогрессизм Муравьева, которыми он желает блистать, и что хотя у него недостает основательности знаний и пр., но есть и хорошие качества. Вследствие таких видов он и ударился в некоторого рода хитрость и… иногда льстил ему для того, чтобы подсластить горькие пилюли, которые ему подносил… С другой стороны, Петрашевский не мог вытерпеть, чтобы не рассказать про то, как Муравьев опростоволосился в том или другом случае… Все это доходило до Муравьева, и он уже не скрывал от других, что Петрашевский ему не нравится, хотя и не переставал его принимать».[179]

Злая и ироническая критика Петрашевским Муравьева и его диктаторских замашек имела большой успех. Постепенно вокруг Петрашевского сгруппировались молодежь, политические ссыльные и та часть иркутского общества, у которой хватало смелости быть против всесильного генерал-губернатора. Блестящий и умный оратор, «талант к агитаторству», которого не мог не отметить и противник его Бакунин, Петрашевский привлекал многих слушателей, собиравшихся чаще всего в библиотеке-читальне Шестунова, куда сходились сотрудники местных газет («Иркутские ведомости» и частной газеты «Амур»), учителя и студенты, приехавшие на каникулы.

К моменту злополучной дуэли отношения между двумя группами иркутского общества уже были весьма напряженны. Агитация же Петрашевского и Львова против местных властей после дуэли дополнила картину. Муравьев еще до своего возвращения в город советовал им замолчать; приехав же в город, учинил разгром всем, кто осмеливался противоречить его мнениям. Львов был уволен со службы, Петрашевский — выслан из Иркутска, библиотека Шестунова — закрыта. Но нашлась управа и на Муравьева. Противники «губернаторской партии» через доктора Н. А. Белоголового — жителя Иркутска, находившегося в это время за границей, обратились в «Колокол». Во втором номере «Под суд» (приложение к «Колоколу»), вышедшем 15 ноября 1859 года, появилась разоблачительная статья Белоголового. Затем была опубликована заметка Герцена «Тиранство сибирского Муравьева». Все эти обстоятельства вызвали письма Бакунина к Герцену, в которых он с большой горячностью защищал своего героя от нападок «Колокола».