Баламут 4

— Мне кажется, или она изменилась значительно сильнее, чем… хм… планировалось? — осторожно спросил он после того, как за ней захлопнулась дверь.

«Злобная бабка» отрицательно помотала головой:

— Не сказала бы. Последние двое суток выдались очень уж нервными, так что я обошлась самым минимумом — убрала амбиции, манию величия, любовь к интригам, мстительность и все то, что мешало ей жить тобой и твоими чаяниями, основательно подлечила, пробудила давно забытые чувства вместе с соответствующими желаниями и поставила блок на интерес ко всему, что связано с нами.

— Боюсь представить, что вы могли бы сотворить при наличии избытка времени и в плохом настроении… — вздохнул шеллемец и получил ожидаемый ответ:

— Я действительно способна на многое. Но воздействую на разум других людей только в исключительных случаях и руководствуюсь не настроением, а целесообразностью. Кстати, будет желание — закройся с этой дурой в хорошо защищенном помещении, произнеси фразу «Грабли дурам не игрушка…» и представь последствия планов, которые тебе озвучит Сиена. И не забудь потом вывести ее из транса — команда для этого дела: «Вот и допрыгалась, овца…»

Смысла слов, произнесенных по-русски, Ярташ, естественно, не понял, но как-то догадался, что они не несут в себе ничего хорошего, и нахмурился. Слава богу, заметив, что у Степановны начал темнеть взгляд, включил голову и догадался поблагодарить за «все, что она для него сделала». И пусть эта формулировка была излишне расплывчатой, гроза миновала — «злобная бабка» не стала переключаться в боевой режим, и я, мысленно усмехнувшись, извлек из пространственного кармана пластиковый контейнер с артефактами:

— Здесь заказанные вами перстни. Выглядят по-разному, но функционал, мощность и способ привязки одни и те же. На этом все. В смысле, сегодня. А завтра утром Раймс доставит вам список техники, оборудования, расходников и кое-какого сырья, получить которые нам хотелось бы в ближайшие сутки-двое.

Экс-Император пообещал сделать все возможное, забрал контейнер и пожелал нам удачи. Я ответил тем же, вывесил «коридор», подождал, пока в нем исчезнут «особо охраняемая персона» и Язва, прятавшаяся под маревом, после чего продавил многослойный «пирог» плоскостей сопряжения и хмуро уставился на деда, с какого-то перепугу натянувшего комбез.

В отличие от меня, Маришка молчать не стала — сходу высказала все, что думала по поводу проявленной им дурной инициативы, а потом задала пяток наводящих вопросов, ответы на которые в разы усилили эффект разноса.

Каждый следующий глава рода встречал все более и более мрачным, а в тот момент, когда она замолчала, сломался, заявил, что ему действительно нет смысла тратить драгоценное время на «всякую ерунду», открыл «зеркало» в мастерскую и свалил.

— Все такой же мальчишка… — буркнула «злобная бабка», умудрившись вложить в эту фразу не только недовольство, но и гордость с любовью, а затем поймала мой взгляд и знакомо прищурилась.

— Я все понял и не буду лезть на рожон! — торопливо выдохнул я, на всякий случай выставив перед собой обе ладони.

Она наверняка считывала мой эмофон и знала, что я действительно не собираюсь рисковать ни собой, ни своими напарницами, но все равно подошла вплотную, обняла за талию и… уткнулась лбом в грудную клетку. Такого я от нее не ожидал, поэтому растерялся, но через пару мгновений пришел в себя и мягко промурлыкал:

— Все будет хорошо. Вот увидишь!

— Ну-ну… — проворчала она, взяла себя в руки и разомкнула захват: — Все, валите. А то бесите…

Мы залезли на броню «Темриса», дошли до своих люков, скользнули в нутро боевой машины и упали в ложементы. На переодевание, подключение к бортовой связи и прогон всевозможных тестов убили чуть больше пяти минут, а затем Язва открыла переход, и штурмовой бот, плавно двинувшись вперед, оказался на Той Стороне.

Место, появившееся в поле зрения фронтальной камеры, я видел первый раз. Зато еще не забыл, что объект, о существовании которого Маришка узнала от пленных корхов, надежно прикрыт обелисками-стабилизаторами, поэтому видоизменил напрашивавшийся вопрос:

— И на каком расстоянии от границы закрытой области мы появились?

— Мне почему-то захотелось перестраховаться… — отозвалась Лара. — Так что в восьми километрах.

Я не чувствовал даже тени беспокойства, но все равно подобрался и дал команду не гнать. Юмми, естественно, послушалась, и штурмовой бот, плавно довернув морду градусов на сто десять влево, полетел вперед чуть быстрее пешехода. Первые километра три я вглядывался в картинку на линзе шлема и представлял себя корхом. В смысле, представлял, чем мог бы защитить столь важный объект от визита «гостей» с нашими возможностями. Потом прозрел, разблокировал замки ложемента, выбрался из машины, переместился на нос и попросил шеллемку вывести на демонстрируемую мне картинку линию той самой границы, определенной эмпирическим путем.