Балаустион

– Леотихид не сын Агиса, а ублюдок Алкидама-этолийца, – парировал Гиперид.

– Тоже не худшая кровь, я бы сказал. Как бы то ни было, молодой мерзавец говорил достаточно убедительно, и у меня не было ни малейшего желания проверять на себе, блефует он или нет.

– Да с чего бы это ему помогать Эврипонтидам? Он ведь сам признался, что с большим удовольствием увидит их мертвыми, – не сдавался Гиперид.

– Он мог бы намекнуть людям Эврипонтидов о нашей причастности и после… дела, – Архелай даже в приватном разговоре избегал произносить слово «убийство». – И даже еще лучше – сообщить о раскрытом им «заговоре» своему братцу-царю. Тот, с его мужицкими представлениями о справедливости и законе, не преминул бы устроить показательный суд. Так Агиады очень удачно избавились бы как от Эврипонтидов, так и от нас, дружище Гиперид.

– От нас? – с нажимом на последнее слово произнес Гиперид, внимательно глядя собеседнику в глаза.

– Ну конечно! – Архелай не дал взять себя на испуг. – Не думаешь ли ты, что я, в случае, если придется идти ко дну, буду скрывать твое активное, хоть и тайное участие в этом деле? Не-ет, тонуть, так вместе.

– Ну ты и подлец, Архелай, – прошипел Гиперид.

– Не больший, чем ты, милейший старина Гиперид, – сдержанно улыбнулся Архелай. – И даже меньший, если учесть, что я не похищаю женщин и не изуверствую над ними.

В черных змеиных глазах Гиперида проскользнуло странное выражение, и Архелай понял, что сказал лишку. Только сейчас вспомнив, что находится ночью, почти без охраны в доме с весьма зловещей репутацией похожий на медведя эфор вдруг почувствовал, как по спине прополз неприятный холодок.

– Довольно об этом, – замахал он руками, пытаясь разрядить обстановку. – Мы – друзья, и не дело нам ссориться.

Гиперид еще некоторое время молча смотрел на гостя, потом кивнул, соглашаясь. Запах смерти, пронизавший воздух библиотеки, улетучился.

– А почему ты думаешь, – словно ни в чем ни бывало продолжил разговор Гиперид, – что Агиады сдержат слово, даже если мы согласимся на их условия? Что помешает им провернуть эту затею – с разоблачением заговора, показательным судом и так далее? Ты убедительно описал, что это для них весьма выгодно: убрать Павсания нашими руками, а затем избавиться и от нас.

– Но ведь теперь они сами становятся участниками заговора, по крайней мере младший, рыжий стратег-элименарх, – развел большими руками Архелай. – Он будет так же выпачкан в этом, как и мы. И, кроме того, что Агиадам сейчас делить с нами? Мы делаем одно дело, в целом смотрим на жизнь с одинаковых позиций… Да и договориться с нами всегда можно, старина Гиперид, неужели ж они этого не понимают? Кто станет эфором, не стань меня и тебя? Вояка Маханид или хитрован Каллиброт, скорее всего. Люди жесткие, военные, и неизвестно, как начнут разговаривать, получив в руки эфорскую власть. Не думаю, чтобы Эвдамид не понимал этого. Нет, клянусь богами, речь идет о долговременном сотрудничестве.

– Хм, резон в этом есть, – Гиперид вздохнул, пожевал тонкими губами. – И все-таки не нравится мне это: жить, надеясь на разум и добрые намерения правящих сопляков.

– Пока ничего другого не остается. Однако, дорогой друг, существует надежда, что скоро все переменится. Как только мы усадим на трон моего племянника, наше положение станет куда более устойчивым.

– Хе, да не допустят боги, чтобы случилось по-другому, – на миг бледное лицо Гиперида разорвала улыбка. – А этот недоношенный стратег, Леотихид, не догадался, какой твой главный интерес в устранении ветви Павсания? Не так уж это и трудно, клянусь бородой Зевса.

– К счастью, мне удалось скрыть, что мастер смерти должен устранить не только Павсания и Пирра, но и младшего сына изгнанника, Ореста. Кажется, я вполне убедил Рыжего в том, что до смерти боюсь возвращения в город Павсания, моего старого недруга, и готов извести его только ради того, чтобы спокойно спать по ночам.

– Но это не сможет долго оставаться тайной. Когда вся старшая ветвь Эврипонтидов исчезнет…

– Так как младший брат Павсания, Лисандр, давно умер, трон Эврипонтидов будет наследовать сын Лисандра, Леонид. И ничто не изменит того факта, что его мать – это моя сестра Телесиппа, жена покойного Лисандра Эврипонтида.

– Да-а, в свое время тебе очень удачно удалось пристроить сестрицу, – по тону Гиперида невозможно было догадаться, издевка это или похвала.

– Это так, – самодовольно усмехнулся Архелай. – Тогда я посадил дерево, которое начнет плодоносить только сейчас, спустя почти четверть века. В голове у Леонида каша из идей стоицизма и грез о лаврах полководца, но в целом он – парнишка простой и управляемый, и кого ему взять в советники, как не дядю, заменившего ему рано умершего отца? А я, разумеется, не обойдусь без тебя, дружище Гиперид.

«Скорее, без моего золота, лжец», – подумал Гиперид, но вслух сказал: