Балет Большого. Искусство, покорившее мир

Париж – эта родина и столица классического балета – в тридцатые годы был для советских артистов недостижимо далёким. На балетной сцене «Гранд-опера» много лет царили бывшие подданные Российской империи, ставшие эмигрантами. Матильда Кшесинская, Леонид Мясин, Вацлав Нижинский, Вера Немчинова обосновались в Париже с дореволюционных времён, но после установления советской власти из гастролёров превратились в эмигрантов. Ольга Спесивцева – лучшая парижская Жизель – в 1919-м году в Петрограде занималась в классе Вагановой (Семёнова тогда наблюдала за ней с пиететом, бывала и на её спектаклях), а в 1923-м эмигрировала в Париж. В том же году в Париж приехал и юный Сергей Лифарь, вскоре ставший звездой мирового балета и главным балетмейстером «Гранд-опера». Он танцевал «Жизель» со Спесивцевой. В 1932-м Спесивцева покидает Париж, присоединившись к труппе Фокина в Аргентине. Балетмейстер и танцовщик Лифарь остался без Жизели… В Париже в тридцатые годы просто не было балерин, способных станцевать эту сложную партию в главном французском балете… С кем готовила Спесивцева партию Жизели, свой шедевр? С Вагановой. И Лифарь написал в Ленинград, своей старинной знакомой, которая к этому времени стала известнейшим балетным педагогом. Он просил её подобрать в СССР приму на роль Жизели и поспособствовать её гастролям в Париже. Ваганова сразу посоветовала Семёнову. Жизель никогда не считалась главным свершением Семёновой, на сцене Большого она танцевала её считанные разы, хотя и с успехом. Ваганова в какой-то момент даже колебалась: не предложить ли Уланову… И всё-таки решила показать Парижу свою любимую ученицу, в совершенстве овладевшую всеми секретами классического балета.

Парижские выступления Семёновой овеяны легендами – как водится, противоречивыми.

«Красная Жизель», «Коммунистическая Жизель» в Париже – это была сенсация. Парижские газеты наперебой сообщали о первых в истории зарубежных гастролях советской балерины: «Впервые Советский Союз посылает нам в качестве посла одну из артисток: г-жа М. Семенова, солистка Московского Большого театра, выступает с С. Лифарем в будущую среду, 18 декабря на сцене «Гранд-опера» в роли Жизели, являющейся одним из ее шедевров…». Париж привык к громким заявлениям перед премьерами. Семёнова поразила французов благородной скромностью, она не прибегала к саморекламе, повторяла: «

Зачем заранее говорить обо мне? Посмотрите сначала, как я станцую спектакль». Между прочим, эту фразу она произносила по-французски, которым владела свободно. Семёнова редко прибегала к помощи переводчика и этим, конечно, весьма расположила к себе парижан.

Лифарь аттестовал Семёнову красноречиво: «Вы увидите, вы увидите, она изумительна, – восторженно повторял Лифарь. – Она в совершенстве постигла все тайны своего искусства. А ее невероятный темперамент, пылкая выразительность достигают наивысшей эмоциональности откровений!..».

«Мы увидели молодую, симпатичную, застенчивую женщину, которая внимательно выслушала речь, потом учтиво выпила бокал шампанского и исчезла одновременно с Сержем Лифарем и Замбелли», – писал корреспондент.

А вот отношения с Лифарём не сложились. О танце Семёновой он всегда отзывался уважительно, но в своих воспоминаниях о тех выступлениях так расставлял акценты, что триумф оборачивался скандалом… То ли парижский премьер не смог побороть приступ ревности к успеху Семёновой, то ли на репетициях сказался гордый нрав и лидерский характер московской балерины. Она была строгой партнёршей, могла жёстко одёрнуть, не любила возражений… В Москве об этом знали все танцовщики. Нам неизвестно, какой конфликт случился между двумя гениями танца, но остались воспоминания Лифаря – несправедливые, мстительные: «Когда наступил вечер гала, я с ужасом увидел, что Семенова выходит на сцену в собственном костюме, который привезла из СССР… Она танцевала блестяще, но тщетно: французское око не воспринимало старомодную мишуру. Это был полный провал». Так Лифарь вспоминал семёновскую «Баядерку». В благотворительном гала-концерте в пользу пожилых актёров Гранд-опера Семёнова выступила с вариацией из «Баядерки». Не могла она согласиться на эффектный французский костюм, для концепции образа годился именно старомодный московский! Может быть, кто-то в столице мировой моды и был разочарован, но газетные отзывы свидетельствуют об успехе: «Гром аплодисментов… Аплодировали все, противники и друзья. Было очевидно: Париж признал Семенову!». Предполагаемые «противники» – это, конечно, русские эмигранты. В 1935-м всё, что связано с Советским Союзом, они заведомо отторгали. И многие из них пришли посмотреть на деградацию русского балета, а вернулись из Гранд-опера поклонниками Семёновой.

Парижской зимой 1935-36-го Семёнова трижды танцевала «Жизель» и ещё принимала участие в четырёх концертных программах, исполняя отрывки из «Лебединого озера» и «Спящей красавицы», «Шопениану», вариацию из «Баядерки» и «Лезгинку» композитора Виктора Долидзе.