Бальмануг. Невеста

Хелен чуть дурно не стало, когда она осознала ситуацию. Итак, по маме родня - не только маги, растерявшие наны и оставшиеся неизвестно с чем... Ох, или всё-таки не растерявшие, коль дядя не сильно удивился ее нанам, но еще и нелегальные менталисты. Папа тоже "учудил", и на какой-то миг девушка допустила тяжелую мысль, что отец действительно мог что-то противозаконное сотворить. Но миг слабости пролетел, Хелен качнула головой, прогоняя идиотскую мысль. Она была уверена... хотела быть уверенной, что барон Бальмануг не опорочил свое имя, не пошел против закона и короны, а главное - против своей совести, и не стал предателем родины.

Да уж, семейка у нее еще та!

Теперь неудивительно, что Лернавай так плохо к ней относился. Может, безопасники всё-таки верно что-то подозревают относительно Рилминегов?

Кто тогда она на самом деле? Тоже менталист? Почему не замечала за собой чего-то похожего ранее? Или тоже злостный нарушитель законов? "Понятное дело, что новая я уже успела немного подделать документы, но что числилось за прежней Хелен? О! Эта семейка, случайно, в оппозиции или даже каком-нибудь заговоре не состоит?" - девушка даже испугалась.

Как много у нее было вопросов к дяде! К единственному оставшемуся родственнику, кто был плотно связан с ее родителями несколько лет назад.

Взмахом руки отпустив служанок, девушка сама взялась разливать чай. Мужчина тоже пересел ближе к столу и молчал, следя за плавным движением ее тонких рук. Взял протянутую ему чайную пару, потянул ароматный пар над тонкостенной фарфоровой чашкой и не торопясь отпил напиток.

Усевшись в кресло рядом, Хелен тоже взяла в руки чашку и спросила:

- Дядя, так почему я...

Но резкий качок головы Аяра и его хмурый взгляд заставили слова застыть на губах. Мужчина мимолетно коснулся груди, где под желтоватой рясой могли висеть его амулеты, и покачал головой. Также жестом показал закрытый рот. И кто знает, чтобы это значило - "батарейки" у защитных амулетов не рассчитаны на долгую работу, или что-то изменилось в комнате после того, как принесли закуски?

- Неожиданно, что наны в нашу семью вернулись через столько поколений, да еще вдруг у девицы проявились, - насупленный дядя продолжил сам, будто задавая разрешенные темы. - Как так получилось, Хелен? Что-то особенное случилось перед проявлением у тебя этого дара?

"Много что случилось, - вздохнула про себя девушка. - Сплошные стрессы, а главное - полное незнание магии. Даже настоящую Хелен в детстве почему-то ограждали от обучения, скорее подавляли ее способности. А я как попаданка даже азов никаких не знала".

Конечно, она не скажет этого дяде, к тому же его внимательный взгляд словно транслировал: "Какого грыха ты проявила наш родовой секретик перед чужаками?! Забыла, что я велел тебе в детстве не попадаться дознавателям на глаза? А ты теперь живешь в доме самого главного дознавателя!".

Теперь у Хелен стали потихоньку складываться кирпичики в общей картине - раз Рилминеги скрывают ментальный дар, то понятен запрет мелькать перед дознавателями или особами королевской крови, которые, как теперь уже знала девушка, сами менталисты.

Но чем больше она узнавала о своей родне, тем больше новых вопросов у нее появлялось.

- Перед проявлением нанов? Вроде ничего особенного, на тот момент было всё, как обычно... плохо. И я должна предупредить вас, дядюшка, - сообщила Хелен, держась за чашку, как за спасительный круг. - У меня не так давно пострадала память, многое из своего детства я не помню. Поэтому не удивляйтесь моим встречным вопросам, помогите вспомнить то важное, что я забыла.

Таким образом она хотела намекнуть, пусть повторит ей ту версию их прошлого, которую можно рассказывать чужакам. А заодно надеялась оградить себя от подозрений, которые точно должны появиться у родного дядя, хорошо знающего настоящую Хелен.

Вначале девушке пришлось повторить свою историю о тяжелой болезни после смерти матери, после чего ее память якобы пострадала. Затем вкратце рассказать о прочих своих злоключениях, в том числе и тех, о которых она помнила из их с Кристен прошлого до того рокового дня, и как она в итоге оказалась в столичной академии.

Поохавший - вроде бы искренне - мужчина в свою очередь, задавая осторожные проверяющие вопросы, рассказал немного больше о детстве Хелен. И о семье ее матери.

Оказывается, отец Кристен, предыдущий глава рода Рилминег, был против кандидатуры Джеса Бальмануг в качестве мужа для единственной дочери. Но Кристен взяла и сбежала из дома с возлюбленным, тогда еще всего лишь студентом Долпхенской академии. Родовые земли Бальмануг оказались на другом конце Огерта, туда парень увез Кристен. Они поженились, и девушке пришлось оставаться с новой родней дожидаться супруга, пока тот не закончил академию. Затем, когда выпускник боевого факультета Бальмануг отбыл на обязательные после учебы отработки на границу, молодая супруга уехала с ним, где и провела несколько лет в частых переездах, живя с сомнительным комфортом по гарнизонам.

Историю о своей матери Хелен слушала, распахнув широко глаза, а, может быть, даже рот.