Баловень – 2

Пашка трясся в кузове разрисованной и украшенной колокольчиками барбухайки и старался не думать об упущенных шансах. Но мысли лезли в голову наперекор желанию. «Ничего, – размышлял он, прикрыв веки, – побег мне сейчас…, сегодня вряд ли по силам. Надо реально оценивать ситуацию. Не успел бы я снять с басмача винтовку. Пока с ней разбирался, старший нас всех положил бы из своего калаша. Винтовка-то не наша. Затвор чудной. И ещё неизвестно, как бы повели себя остальные. Может быть Фрол или Сабыржан сообразили, что к чему. Но стали бы они помогать? Вопрос. Не готов я пока. Будем надеяться на обмен. Таджик всё-таки побольше моего знает. Интересно, что с ним? Почему его не взяли с нами на речку? Главное, как там Толик? Живой ли?». Грузовичок, заскрипев тормозами, остановился. Снаружи раздались громкие мужские голоса. Двое охранников, ехавших в кузове вместе с пленниками, одновременно поднялись с мест и откинули занавес тента наверх. Секунд через десять парни уже стояли во дворе в окружении почти двух десятков людей, одетых в камуфляж иностранного образца, с добротными кожаными разгрузками-патронташами на груди и с автоматами наизготовку. Эти воины сильно отличались от местных охранников не только одеждой и экипировкой, но и своим поведением. «Что-то назревает. Сто процентов. – Думал Пашка, стараясь не выдавать своей заинтересованности. – «Гвардейцы» явно нездешние, а у дальнего дувала два новых «Симурга» стоят. И джип. Скорее всего, «американец». Я такого даже на видеокассетах не видел. Наверняка начальство душманское приехало. Похоже, что Таджик прав. Зачем столько главарей в заброшенном кишлаке собралось, если речь не об обмене идёт?». Коробов невольно оглядел лица товарищей и поразился перемене. В их глазах буквально светилась надежда на счастливый исход. И только казах равнодушно смотрел себе под ноги. Пашка слегка подтолкнул его локтем и шепнул, стараясь не шевелить губами:

– Ты чего, земеля?

Тот даже не стал поворачивать головы:

– Заткнись. Если не хочешь потом кровью харкать.

Пашка не обиделся. Он нутром чувствовал, что щуплый паренёк с уставшими глазами обладает стальным характером. Ему вдруг захотелось как-то выказать своё уважение Сабыржану, но в этот момент почувствовал лёгкий толчок в спину:

– Не поворачивайся, Паха. – Голос Таджика звучал приглушённо, как сквозь вату. – Часы свои возьми. Только втихаря. Мне их Мамун передал. Он с вами на речке был. Время тоже он установил. Местное. Ладонь раскрой. Я ещё твой крестик откопал. Прячь, где хочешь. А лучше выкини незаметно. Не поворачивайся, тебе говорят…

Коробов почувствовал на вывернутой лодочкой ладони часы и крестик. «Хрен тебе, прапорюга! Не стану я крест выкидывать, хоть и не верю во всю эту ерунду. Я должен его Аннушке показать, когда домой вернусь. Если вернусь. А за «Победу» спасибо. Пригодится. Теперь уже точно заводить не забуду».

Вопреки ожиданиям, их не стали спускать под землю, а расселили в двух комнатах небольшой саманной лачуги, стоящей неподалёку от полуразрушенного дувала. По три человека в каморку. Пашка надеялся, что его определят вместе с Фроловым и Сабыржаном, но желание сбылось лишь наполовину.

– Падай рядом, Паха. – Фрол уже успел занять место на циновке под небольшим окошком и, наверное, поэтому, чувствовал себя хозяином. Кивнув на парня, устроившегося в тёмном углу, представил, скривив при этом рот. – Его никак не зовут. Вернее, зовут его Никак. – Заметив осуждение в глазах товарища, пояснил, – он сам сказал, чтобы так звали. Всё время молчит. Правда, мы и виделись всего-то три раза.

Из угла раздался хриплый голос:

– Четыре…

Фрол даже руками прихлопнул по бёдрам:

– Надо же? А мы, оказывается, и говорить умеем?

Человек слегка зашевелился и вздохнул:

– Отвали. Трепитесь о чём хотите. Меня только не трогайте. Терпеть не могу пустой болтовни.

Пашка, заметив, что рыжий собирается всерьёз схлестнуться с сокамерником, предупреждающе махнул рукой. Дескать, не трогай соседа. Он пытался припомнить, как выглядел этот человек на речке, но так и не смог. Словно и не брал парень «Никто» из его руки кусок земляничного мыла, подчиняясь установленной Фролом очерёдности.

– Забей! – Разведчик вытянул ноги во всю длину и погладил себя по животу, – похоже, сказка со жратвой на сегодня уже закончилась. И то ладно. Два раза похавать удалось. По три дня не жрали. Ничего, живём покуда.

Из угла донеслось хриплое:

– «Покуда». – Никто снова зашевелился. – А завтра, глядишь, снова Коран вынесут. Как в тот раз.

Фролов подмигнул Пашке и нарочито ехидным тоном заговорил, явно намереваясь втянуть соседа в беседу:

– И чо? Приму. Даже обрезать разрешу. Говорят, что не больно.

– Тебя спрашивать не будут. Дело не в религиозном обряде. – Видимо, парень решил снизойти до общения. По крайней мере, он занял более удобную для разговора позу. – Примешь ислам, должен будешь доказать, что искренне. Дадут тебе или бур, или калаш, и пошлют по своим бывшим палить. Ну, так что? Примешь и пойдёшь?