Баловень судьбы

Это было самое большое, на что я был способен признаться в ту темную ночь. Анастасия сидела молча, мне даже показалось, что она не поняла скрытого смысла моих слов. Но я ошибался.

– Удивительно, но со мной произошло почти тоже самое. что и с вами. Когда я познакомилась с Сашей, то тоже поняла, что в жизни есть, как вы сказали, другое измерение. Может, мне было чуть полегче, у меня все же необычный отец. Они в чем-то с ним похожи. Но отец больше мыслит и разговаривает, а Саша делам доказывал, что можно быть таким не только на словах, но и на самом деле. Это был редкий случай, когда человек всегда делал именно то, что говорил. Сперва я даже не верила, считала, что он пытается, таким образом, меня завоевать. Но затем убедилась, что все так и есть, что это его естественное состояние. И это стало для меня самым большим потрясением в жизни, которое полностью перевернуло ее. Я стало другой женщиной. А что касается моей роли в вашем преображении, то вы очень сильно ее преувеличиваете. Поверьте, она равна нулю. Или почти нулю.

Эта была отповедь, ясная и четкая, как статьи воинского устава, гасящая, словно светильник, всяческую надежду. Я собрал все имеющиеся на тот момент у меня силы, дабы достойно выдержать этот удар.

– Пойдемте спать, – предложила Анастасия. – Завтра в дорогу.

Она встала и вошла в дом. Я молча последовал за ней.

Глава 25

Я хотел выехать рано утром, но задержался. Во-первых, впервые за несколько дней я хорошо выспался. Я даже удивился тому, как замечательно спалось мне в этом доме. Я встал таким бодрым, словно выпил какой-то волшебный эликсир. Затем мне очень не хотелось расставаться с Анастасией. Правда она намеревалась ехать со мной, но я настоял на том, чтобы она задержалась у родителей. Я считал, что так будет для всех безопасней: и для меня, и для нее, и для Людмилы Семеновны. Кстати, я неожиданно обнаружил, что последняя буквально не сводит с меня своих глаз, а в них просто, как изображение на экране, было видно, как разгорается все сильнее чувства ко мне. Судя по всему, в представление бухгалтерши я олицетворял героический образ ее спасителя. Я тоже иногда поглядывал на нее и при этом находил ее все симпатичней. Она очень тщательно и со вкусом разрисовала лицо косметикой и перестала походить на синий чулок. Если бы мое сердце не было бы столь безраздельно оккупировано другой, я бы не пропустил возможность завязать небольшую, но приятную интрижку. Но с некоторых пор все женщины, кроме одной, меня перестали волновать.

После сытного завтрака я вышел за калитку, где стояла машина. Меня провожали Анастасия с отцом. Людмила Семеновна тактично осталась в доме.

– Будьте осторожны, – напутствовала меня Анастасия. Она протянула мне руку, я пожал ее, хотя мне до жути хотелось попрощаться несколько иным способом.

– Благослови вас Бог, – перекрестил меня отец Мефодий. – Я чувствую, что вам его помощь в ближайшее время может понадобиться. Помните, что Бог помогает лишь праведным.

– Тогда мне на его помощь не приходится рассчитывать, – усмехнулся я.

– Вы не правы, праведник – это не тот, кто не грешит, праведник тот, побеждает собственную греховную природу. Это гораздо труднее, нежели чем просто не совершать грехов. Иногда в этом и заключается главный грех.

Я не совсем уразумел утонченную софистику отца Мефодия, но на всякий случай возразил:

– И до этого мне еще далековато.

– Может быть, но вы вступили на истинный путь. А один раскаявшийся грешник для Бога дороже чем два праведника.

Я ничего не ответил и сел в машину. Праведник я или не праведник – это сложный вопрос, ответ на который я скорей всего получу очень не скоро, а вот то, что мне предстоит опасный путь – это почти точно.

Я тронулся с места и в последний раз взглянул на своих провожатых. Анастасия помахала мне рукой. Я ответил ей тем же.

Я уже немного освоился с этой сложной трассой и без особого труда вел автомобиль. День был теплый и безветренный, и вокруг все дышало спокойствием, оно буквально струилось от неподвижно стоящих деревьев, с безоблачного голубого неба, лишь усиливалось громким и разноголосым вокалом птиц.

Я уже проехал половину пути, а еще никого и не встретил. Я так расслабился, что даже не сразу услышал быстро нарастающий гул, Когда я среагировал на него, было уже поздно, вертолет почти летел надо мной.

Я так резко затормозил, что больно ударился грудью о руль. Зато этот маневр меня и спас, автоматная очередь вонзилась в дорогу впереди машины в каких-нибудь десяти метрах.

Вертолет ушел к лесу, но совсем недалеко и стал разворачиваться для новой атаки.

Я не стал ждать, когда машина вновь повиснет надо мной, а выскочил из кабины и бросился к спасительному лесу. Длинная очередь прошила насквозь «Волгу», которая почти сразу же загорелась. Следующая вереница пуль понеслась в мою сторону.