Балтийское небо

- До чего досадно, что не хватило горючего! - огорчался Костин. - Эх, встретили бы мы их на десять минут раньше, и оба были бы на земле...

Ему казалось, что победа получилась неполной.

- Я его здорово полоснул по брюху! Никуда ему далеко не уйти, убежденно говорил Татаренко. - Непременно где-нибудь свалится.

- Уже свалился, - сказал Проскуряков, вышедший встречать их на аэродром.

Оказалось, что всё известно. За боем советских истребителей с "Фокке-Вульфами" следил весь фронт. На командном пункте полка узнали, что Татаренко сбил "Фокке-Вульф", через минуту после того, как это случилось. Знали тут уже и о дальнейшей судьбе немецкого самолета.

- Выпрямиться ему кое-как удалось, - рассказал Проскуряков, - но управление у него было не в порядке. И пошел он не туда, куда хотел, а куда ему удавалось идти. Вышел он на берег Ладожского озера как раз в том месте, где теперь проходит наш передний край. Повернуть направо, к своим, он не мог, а пошел дальше и сел на лед. От нас метров четыреста и от немцев метров четыреста...

- А что же летчик? - спросил Татаренко.

- Летчик бросился на лед и по льду уполз к своим.

- Чёрт с ним, с летчиком, - сказал инженер полка, молча слушавший весь этот разговор. - Нам бы самолет раздобыть...

Все техники в полку относились к "Фокке-Вульфам" с не меньшим любопытством, чем летчики. Им не терпелось узнать, что нового придумали немцы, как ответила немецкая конструкторская мысль на появление новых советских истребителей. Каждый из них понимал, что здесь речь идет о соревновании, малейший успех или неуспех в котором имеет громадное значение для всего дальнейшего хода войны. Четверых летчиков, повидавших "Фокке-Вульфы" собственными глазами, они забрасывали множеством вопросов. Но что летчики могли им ответить?

- Да, скоростенка у него недурна, - говорил Карякин. - Однако от нас не ушел.

- Да, вооружение у него, наверно, сильное, - соглашался Рябушкин. - А впрочем, кто его знает - в нас он не попал.

- Да, маневренность у него есть, - подтвердил Татаренко. - Наш-то, пожалуй, маневреннее.

- Мотор у него, повидимому, воздушного охлаждения, - пояснял Костин. Не знаю, преимущество это или недостаток...

Все эти ответы, поневоле неточные, основанные на случайных впечатлениях, не могли удовлетворить техников: им хотелось точного знания. И инженер полка Федоров убеждал Проскурякова, что нужно завладеть сбитым "Фокке-Вульфом" и привезти его в полк.

- Он сбит летчиками нашего полка, и мы имеем на это право, - говорил инженер.

Тарараксин каждые двадцать минут справлялся по телефону о судьбе "Фокке-Вульфа". "Фокке-Вульф" продолжал лежать всё там же, на льду. Немцы предприняли несколько попыток завладеть им, но всякий раз, когда они спускались с берега на лед, наши бойцы прогоняли их сильным огнем. Но и наших бойцов немцы не подпускали к самолету, держа весь этот край озера под обстрелом. Хуже всего было то, что немцы стреляли по самолету даже тогда, когда никто не пытался к нему приблизиться. Потеряв надежду им завладеть, они теперь старались разрушить его, чтобы он не достался никому.

- Надо спешить, пока в него не. угодил снаряд, - убеждал инженер Проскурякова.

Проскуряков интересовался "Фокке-Вульфом" не меньше других, но рисковать людьми ради сбитого немецкого самолета ему ее хотелось. Однако, когда инженер полка заявил, что сам отправится за "Фокке-Вульфом" и доставать его будет ночью, под покровом темноты, Проскуряков согласился. Уже начинались сумерки, и экспедиция за сбитым самолетом стала немедленно собираться в путь.

Инженер полка взял с собой нескольких техников, в том числе и Деева, и нескольких бойцов из батальона аэродромного обслуживания. Четыре летчика, участвовавшие в бою с "Фокке-Вульфом", стали просить, чтобы их взяли тоже, но Проскуряков сердито приказал им остаться. Экспедиция двинулась к Ладожскому озеру на полуторатонке, - инженер полка в кабине рядом с шофёром, остальные в кузове.

Стало гораздо морознее, чем было утром, ветер стих совсем, тучи исчезли, и на темнеющем небе вспыхнули звёзды - впервые за целый месяц. В неподвижном холодном воздухе несмолкаемый грохот боя казался таким близким, будто бой происходил здесь, за ближайшими соснами, а не где-то там, далеко, по ту сторону Невы. Вся южная половина неба беспрестанно озарялась артиллерийскими вспышками, яркими, как зарницы.

Полуторатонка, бежавшая по укатанной снежной дороге, спустилась на лед Невы напротив Шлиссельбурга. Было уже совсем темно, но и во тьме они слева от себя заметили на фоне звездного неба бесформенную черную громаду. Это были развалины Шлиссельбургской крепости. Подвиг ее гарнизона, длившийся столько месяцев, был окончен. Наши войска освободили Шлиссельбург, и крепость на островке посреди реки оказалась в тылу.

Освобожденный городок встретил их тьмою, развалинами, догоравшими пожарами. Машина быстро приближалась к переднему краю. Проехав сквозь весь Шлиссельбург, они, к востоку от него, выехали на берег озера.