БАЛЬЗАМ АВИЦЕННЫ

Бессмертный загнал патрон в ствол винтовки. Самсонов вытянул из ножен шашку, а Епифанов поудобнее перехватил обломок древка пики. Безоружный Прокофий Рогожин шептал молитвы и крестился. Он подобрал бы хоть камень, чтобы не оставаться с голыми руками - негоже русскому солдату идти на заклание, аки агнцу, - но где его тут возьмешь, камень-то?

Пристально всматриваясь в колышущееся, как занавес, марево, урядник насчитал семь верховых. Но кто знает, сколько басурман на самом деле обложили скитальцев? Вдруг за пологими барханами прячется еще с десяток или два?

- Ну, держись, православный! - Кузьма прищурился, выискивая цель. - Двоих точно ссажу, а потом как Бог рассудит.

Самсонов привстал на стременах, озирая пески. Хивинцы сужали круги, но приближаться

на расстояние ружейного выстрела опасались: меткость казаков была хорошо известна. Упускать добычу им тоже не хотелось - каждый крепкий славянский раб стоил приличных денег.

- Господи, - простонал Рогожин. - Что же это делается-то? Аким, помахай тряпкой! Может, уйдут?

- Держи карман шире, - зло ощерился урядник. Тем не менее рослый Епифанов выпрямился в седле, поднял над головой обломок пики с черным платком, подаренным караван-баши, и начал размахивать им, будто собрался гонять голубей. Честно говоря, он тоже мало верил, что азиаты испугаются куска линялой материи, но утопающий хватается и за соломинку.

И случилось чудо! Хивинцы начали сдерживать лошадей, потом сбились в кучу и остановились в отдалении. Спустя несколько минут басурмане как по команде развернулись и погнали коней за барханы, словно их понесло туда неведомым ветром. Проводив их удивленными взглядами, русские вздохнули с облегчением, все еще не веря в счастливое избавление. Однако хивинцы не вернулись.

- Вот это да! - Бессмертный ошарашенно покрутил головой.

- Получилось, получилось! - Прокофий радовался, как ребенок. По его грязному рябому лицу текли слезы радости, оставляя на пыльных щеках серые дорожки.

- Слава те, Богородица! - широко перекрестился Самсонов,

Епифанов, улыбаясь, как блаженненький, мял и щупал черный платок с зелеными разводами. Он даже зачем-то понюхал тряпку - в его голове никак не укладывалось, в чем заключается ее неведомая сила заставившая басурман отступиться? С виду-то вроде ничего особенного, а поди ж ты!..

Колодец они отыскали на второй день. Хивинцы более не беспокоили, и русские почувствовали себя увереннее, хотя все равно ехали с опаской, не доверяя азиатам. Источник оказался скудным, но воды хватило и людям, и лошадям, жадно цедившим ведро за ведром. Особенных припасов путники не имели: ели то, что досталось от все тех же караванщиков. Пожевав черствых лепешек, вяленого мяса и сушеных фруктов, запили скудную трапезу водой и завалились спать, определив очередность караула.

Последующие два дня пути показались им сплошным тягучим кошмаром - вода кончалась, колодцев на пути не было, солнце прожигало до костей, кони заморились, а кругом тянулись немые и безлюдные пески. Грешным делом, уже начали думать, что коварные басурмане послали их на верную погибель, указав двигаться совсем не в ту сторону, а чтобы продлить мучения, сообщили, где колодец. Чуть было не вернулись к источнику: не пропадать же совсем в гиблой стороне, но к исходу второго дня увидели на дальнем песчаном холме силуэт знакомого всадника.

- Никак Савельев? - моргая воспаленными глазами, прохрипел урядник.

- Хде? - Самсонов приложил ладонь козырьком ко лбу. - Точно, его кобыла! Глянь, пятно на крупе. Эгей!

Он привстал на стременах, сорвал с головы папаху и начал размахивать ею, пытаясь кричать, однако из пересохшего горла вырвался только сиплый стон. И все-таки их заметили.

Меньше чем через час они сидели на кошме перед хорунжим и пили казавшуюся сладкой воду, не имея сил оторваться от нее и сказать хоть слово. Матвей Иванович нервно теребил сивую бороду на почерневшем лице и ждал, пока страдальцы утолят жажду. Наконец, он не выдержал:

- Где Федор Андреевич? Живой?

Бессмертный с трудом оторвался от пиалы с водой и поднял на Денисова слезящиеся глаза:

- Живой... Вот, передал. - Он выташил из-за пазухи сверточек, перетянутый тонкой цепочкой, и подал хорунжему. - Письмо там.

- Сам-то он где?

- С караваном к афганцам пошел, - тяжело вздохнул Аким.

- Ошалел, что ли? - вскинулся Матвей Иванович. - Какой еще караван? Зачем пошел? Не могли удержать?

- Нафтулка тама крутился. - Урядник сокрушенно опустил голову, успевшую зарасти волосами за время скитаний. - Небось, он его и подбил. Капитан сказал, что хочет достать подарок слепого старика: карта ему нужна! А нам приказал до тебя подаваться.

- Черт знает что! - Денисов с остервенением рванул цепочку, ее звенья лопнули под сильными пальцами, и на кошму посыпались драгоценные камни, радужными искрами вспыхивая в солнечном свете. Хорунжий обалдело уставился на них, потом собрал в кучку и пробежал глазами каракули на шелке.

- В догон бы за ним? - робко предложил Епифанов.