Бальзам из сожалений

– Хороший вопрос, – удовлетворенно отреагировал Кольцов. – А можно, я свой ответ начну с другого вопроса? Ты видишь большую разницу между своими опеределениями «неадекват-шизик» и «законченная сволочь»?

– Большой разницы не вижу, – сразу ответила Оля. – Но я же не прокурор, не адвокат и даже не медик-эксперт. А они все вместе увидят эту разницу, как ты думаешь?

– Дорогая наша мисс Чистота и Наивность, вот что я тебе скажу. Не нужно каждый день читать статистику преступлений и заглядывать в глаза бешеным отморозкам, которые охотятся за многими жизнями, чтобы прийти к выводу, что понятия «ненормальность» и «норма» давно имеют два исключающих друг друга значения. Существа, способные мучить и убивать людей, кажутся ненормальными только тем, кто способен что-то понимать, сочувствовать, любить и жалеть. И самым большим заблуждением, даже для суперпрофессиональных экспертов, было бы отрицание альтернативной «нормы». Нормы убийц, которая заменяет им человеческую суть. Ежу понятно, что таких не вылечить. Такая норма помогает многим смириться с собственной ущербностью, уродством и даже дарит им единственно доступное удовольствие. Это своего рода власть. Так что на практике будет так. Васину признают настолько больной, насколько много у нее и ее муженька денег на адвокатов и связей для давления на суд. Была бы она уборщицей или посудомойкой – загремела бы очень надолго, как и все ее подельники по «коллективному сговору». Но и в этом случае, и во множестве других бал правит не норма судей, а ее отсутствие. И всем будет понятно, что в магазине за углом «ангельской пылью» не торгуют, то есть речь идет об очень даже вменяемо организованном преступлении. Так что надежда лишь на то, что с помощью Масленникова и нормального обвинения ее сумеют изолировать от других людей и лишить людоедских возможностей. Хотя бы отпугнут. Кстати, Алексеева наотрез отказывается быть жертвой на суде. И она права: она свои грязевые ванны уже вынесла. А следствие наверняка найдет и других жертв фигуранта-маньяка.

– Мое предложение, – вмешался Кирилл. – Для нас всех сейчас главное – суметь резко прекратить мысли и разговоры о сути уродства, подлости и жестоких намерений. Это реально противно и даже вредно для мозгов. И на реальность никак не повлияет. Мы настолько нормальные друг для друга люди, что даже от наших проклятий никому не станет хуже. И любимый многими артист Артем Бородин никакую «падлу с ядом» никогда не зароет. Это все – просто поговорить… Лучше начинать думать о другом. Узнаем, когда можно забирать Марину, Ольга начнет печь банановый хлеб. Мы купим вино, отпразднуем… В общем, есть что. Мы без яда сделали больше и быстрее, чем одна гадюка за всю свою жизнь. Мы стали богаче на интересных знакомых и даже на приятные открытия о людях, опороченных злобной и завистливой молвой. И мы вознаграждены тем, что можем быть вместе. Пусть Марина напишет новую мистическую историю, в которой последний и самый недоразвитый призрак будет умнее и возвышеннее многих из тех, кто в реальности тупо бьется с придуманными «врагами», соперницами и конкурентами. А я сумею так подать эту книгу и ее многострадального автора, что публика станет ломиться в мягкие лиловые облака тревожно-успокоительных иллюзий, которые не похожи ни на одну жизнь.

– А почему облака лиловые? – с любопытством спросила Оля.

– Да потому, что это цвет твоей майки, и она очень тебе идет, – серьезно объяснил Кирилл.

Марина и Оля большую часть пути домой из клиники молчали, сидя на заднем сиденье машины Кирилла. Слишком много информации и переживаний, чтобы выразить хоть что-то словами. И только когда машина уже въезжала во двор, Марина сжала руку Оли и произнесла:

– Не знаю, поверишь ли ты, но я сейчас понимаю и чувствую только одно. Я страшно сожалею о том, что ты из-за меня попала в этот мрачный переплет всего того, с чем ты не должна была встретиться в своей жизни. В своей милой жизни светлого, доброго и чистого человека. А я… Себя я точно не жалею. И даже думаю, что получила тот опыт, которого мне не хватало для верного освещения людей и событий. Для выводов, решений и запоздалого раскаяния по отношению к тем, кто страдал не меньше меня. Или больше: кто способен рассчитать степень боли.

– Да и мне этот опыт не помешает, – вздохнула Оля. – Даже не надеялась, что ты так быстро и просто все сумеешь сказать. Я к тому, что мы теперь свободны: можем говорить о том, что было, можем забить на все воспоминания. Главное, мы уверены, что все понимаем одинаково. А Кирилл, кстати, ждет от тебя новую книгу. Хочет продвинуть. У нас даже возникло название. «ЛИЛОВЫЕ ОБЛАКА». Попробуй догадаться, почему они лиловые, раз ты такая умная и талантливая.

Эпилог всех новелл

Если бы Бог время от времени не укладывал нас на лопатки, нам некогда было бы посмотреть на него.

Блез Паскаль, великий философ, математик и физик