Бамбино

И его мать, усталая и раздраженная от нехваток женщина, уборщица здания большой страховой компании, равнодушно кивала головой. Ей уже надоели бесконечные разговоры сына о танцах. Блажь какая-то. Попробовали — не получилось, и пора кончать с этим. Сейчас ему одиннадцать, через год-два пора уже начинать зарабатывать деньги. А он все о своих танцах.

Сёрфинг был второй страстью маленького Билла Робертсона, но это только летом. Первой же его страстью и во все времена года, во все дни недели были танцы.

Танцевать он начал с четырех лет — все что угодно и под любую музыку. Еще малышом он любил танцевать воинственные танцы. Он решительно размахивал худенькими ручонками и приседал на тоненьких ножках, и взрослые удивлялись: как у него все это хорошо получается — в такт с музыкой, и движения-то какие четкие, выразительные. В пять лет он уже умел делать пируэты, хотя никто его этому не учил, а позднее, уже в начальной школе, он стал заправским танцором: его просили выступать на школьных праздниках, приглашали на вечеринки в дома по соседству. И Билл без устали танцевал все, что он слышал: танго и твист, самбу и чарльстон, музыку Чайковского и Шопена, обработанную Рэем Конниффом. Но особенно он любил «Лебединое озеро». Билл мог танцевать всю пластинку с начала до конца и никогда не уставал, и всякий раз он выдумывал все новые и новые движения, приводя в удивление окружающих.

— Тетушка Джейн, — говорили соседи матери Билла, — вы бы отвели мальчишку в танцевальный класс, вдруг у Билла действительно большой талант, тогда он сможет стать танцором, а они сегодня неплохо зарабатывают — и на телевидении, и в разных шоу, и в театре, будет Билл культурным, стоящим человеком.

Тетушка Джейн лишь качала головой: какие тут танцы, пусть лучше учится мыть автомашины — это надежнее, да и откуда взять денег на обучение. Сама миссис Робертсон получала гроши за уборку офиса, денег едва хватало на жизнь, а сын подрастал, его надо было кормить, одевать, обувать.

Мать и сын Робертсоны жили в старой части Голливуда, где испокон веков стояли трехэтажные деревянные домики, прижатые к скалам.

Здесь обитали рабочие бензозаправочных станций, прачечных, судомойки, мойщики автомашин, киоскеры, уборщицы — вся та обслуга, которая с утра до ночи трудилась, отмывая, обстирывая, подметая этот блестящий нарядный город богатых отелей, изящных развлечений, широких автотрасс, роскошных автомашин, дорогих особняков.

Дети этого района, подрастая, вставали рядом с отцами и матерями около моечных автоматов, брали в руки пылесосы и корзины для сбора мусора. В десять лет, держа в руках такую же корзину, Билл явился вместе с матерью на уборку офиса.

И все-таки тетушка Джейн поддалась уговорам — мальчишка с каждым годом танцевал все лучше и интересней: а вдруг действительно станет настоящим танцором и вырвется из этого круга деревянных домишек, мусорных корзин, постоянного безденежья.

Мистер Кросби, директор танцевального класса, принял мать и сына Робертсонов ласково.

— Ну, покажи, что ты умеешь.

— Я все умею, что скажете.

— Все? Это недурно, и все же: что тебе больше всего по душе?

— Есть у вас «Лебединое озеро» Чайковского в обработке Рэя Конниффа?

Мистер Кросби ничего не ответил, а лишь сделал знак приятной молодой женщине, которая почтительно слушала их разговор. Та вышла и уже через минуту вернулась в комнату, держа в руках знакомый диск.

А дальше Билл, не смущаясь, начал выделывать все, что он знал и умел и чем неизменно удивлял соседей, учителей, товарищей в школе. Билл плавно порхал по комнате, кружил на одном месте, вкладывая в движения все, что он слышал. Он понимал, что в этот момент, возможно, решается его судьба: вдруг он окажется в танцевальном классе и будет танцевать все лучше и лучше, и он старался вовсю — кружил, нагибался, перебирал ногами, взмахивал руками… Его круглые глаза совсем округлились от напряжения, тонкие губы сжались, белые волосы все чаще подпрыгивали на лбу, а на кончике носа выступили капельки пота.

Мистер Кросби внимательно наблюдал за ним, но Билл не уловил на его лице ни удивления, ни восхищения. Цепкий холодный взгляд директора ощупывал его ноги, руки, голову, оценивал высоту его прыжков и плавность движений. И все. Потом мистер Кросби сделал знак куда-то в сторону и, когда женщина выключила проигрыватель, спросил:

— И ты любишь все это?

— О да, сэр, я могу танцевать с утра до ночи.

— Ну что ж, недурно, — сказал снова мистер Кросби. — Покажи-ка свои ноги. Так, неплохой аппарат, очень неплохой. — И повернулся к тетушке Джейн. — Парня надо бы немножко подкормить, силы в нем маловато для его возраста. Я готов его взять; об условиях договоритесь с моим секретарем. — И мистер Кросби вышел из комнаты.