Банда 5 (сборник)

– У нее же этот прихвостень... Татулин. Он и сбывал... А о снимках я знала. Лариске не говорила, Гале тоже, Наташка вообще... У меня с Ирусиком быстро дело до снимков дошло. Сумасшедший случай – подружилась с французом... в один из наших вечеров. Причем всерьез, о женитьбе разговоры вели... Он в Москве при какой-то комиссии по торговле... Но это неважно. С Ирусиком я встречаться перестала. Ни к чему. И кутежи ее, и пьянки даровые, и ухажеры с лакированными ногтями – все это мне уже было ни к чему. И что вы думаете – находит меня. Издалека начинает, как обычно... Иезуитские манеры. На долю бабью жалуется, дескать, забыться хочет и... с собой клиент. Я отказываюсь. Она настаивает. Я вешаю трубку. Она приезжает. И когда все доводы кончаются, вынимает из сумочки снимочек... Видела я себя. Вы тоже, наверное, видели? Ничего, похожа. Снимок, конечно, я порвала, а она вынимает второй, точно такой же... Тогда и говорит, что давай, девка, наноси штукатурку на физиономию – поехали. А не то через день твой француз получит очень любопытную поздравительную открытку... И я пошла. Пошла. Но если мне сейчас дадут автомат, – голос Зины стал тише, глаза сузились, – а вон к той стенке поставят Ирусика и скажут – хочешь, стреляй, а хочешь, не стреляй... Всю обойму. Вы слышите?! – Она приблизила свое крупное лицо к Демину. – Всю обойму до последнего патрона выпущу. И ни слова не скажу. Нет слов. И от нее ни слова не хочу услышать. Ни слова.

– Зина, почему Селиванова покончила с собой?

– До снимков дело дошло. И вся недолга. Снимочек ей Ирусик показала... Или сказала, что есть такой. Девчонка, она и есть девчонка... Много ли ей надо... Слишком уж наряды она любила – этим и купила ее Ирусик. Наверное, бывает в жизни каждой бабы период, когда кажется, что наряды – это очень важно... Вот в это время и повстречала Наташка нашу мадам.

– А что за человек – Равская?

– Послушайте, товарищ... Я еще могу вас так называть? После всего, что мы вам рассказали о ней, спрашивать, что она за человек, – непрофессионально.

– Вообще-то, да, – смутился Демин. – Тут вы меня подсекли. Тем более что я имел честь быть у нее дома, беседовали, кофе пили...

– Неужели угостила? – изумилась Лариса.

– Что, на нее не похоже?

– О чем вы говорите! Чтобы она хоть раз за такси заплатила, за троллейбус... Да ни в жизнь! В кафе с ней зайдешь, она же и затащит, выпьешь стакан какой-нибудь бурды с кренделем – Ирусик торопится побыстрее все в себя запихнуть – и шасть в туалет. А ты расплачивайся. Ну, раз сошло, второй раз, а потом даже интересно стало... Ведь речь идет о двадцати-тридцати копейках! И вот сидишь, смакуешь этот так называемый кофе и наблюдаешь, как она давится, обжигается, чтоб быстрее закончить...

– Я однажды опыт провела, – улыбнулась Зина не без гордости. – Зашли мы в какую-то кафешку, взяли по стакану уж не помню чего, я вообще пить не стала. Сделала вид, что хочу по своим делам выйти. Так что вы думаете – бедный Ирусик схватила несчастный пряник, сунула его куда-то чуть ли не под мышку и успела все-таки раньше меня в уборную проскочить. Я за ней. Вхожу, а она у зеркала скучает, сигаретку в пальцах мнет... Надо понимать, дожидается, пока я расплачусь... Такой человек наш Ирусик. А вот и она...

По проходу между столами быстро и растревоженно шла Равская в брюках и пушистом свитере с сумочкой под мышкой. Когда она подошла к столику, Демин оказался сидящим к ней спиной, но едва обернулся, привстал, предлагая ей сесть, Равская отшатнулась от него, как от чего-то совершенно невозможного, кошмарного. Демин просто не мог не заметить, как судорожно дернулась ее рука, прижимая к себе сумочку.

– Садитесь, Ирина Андреевна, прошу вас. – Демин учтиво улыбнулся и так предупредительно подвинул к ней свободный стул, что Равская не могла не сесть. Она уже взяла себя в руки и выглядела как обычно, уверенной, ироничной, снисходительной.

– Я смотрю, вы всерьез заинтересовались... моим окружением? – Она поощрительно улыбнулась, хотела было поставить сумку на стол, но та оказалась слишком велика, и Равская, отодвинув штору у окна, пристроила сумку на подоконник. Прищурившись от сигаретного дыма, она игриво посмотрела на Демина. – Мне кажется, вы хотите что-то сказать?

– Не сидеть же нам молча, уж коли мы встретились столь неожиданно в столь неожиданном месте, – усмехнулся Демин. – Ирина Андреевна, если не ошибаюсь, я сижу как раз на том месте, где должна была сидеть Селиванова?

– Селиванова? Ах, вы об этой бедной девочке... По-моему, она как-то была здесь, Зина, ты не помнишь?