Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Вам лучше знать, — остроумно возразила Рене, — мы ведь находимся у вас, не так ли?

— О, если бы это зависело от меня, вы бы недолго здесь пробыли! Я приказала бы убить вас!

Несмотря на все свое мужество, пленницы вздрогнули, услышав угрозы, напомнившие страшные события в замке.

— Убить вас здесь же. Немедленно!.. Лучше и придумать нельзя… А когда он придет, то найдет только ваши трупы… Почему бы и нет? — воскликнула Роза, опьяненная собственными словами, выхватывая пистолет из-за пояса. — Мне случалось убивать и не за такое… Тогда речь не шла о моем счастье… Франсуа, очарованный этой блондинкой, вернется ко мне!

Девушка взвела курок и направила пистолет в грудь Валентины, крикнув дрожащим от ярости голосом:

— Тебе конец!

Графиня и Рене с отчаянным криком бросились вперед, чтобы защитить Валентину. Та, сохраняя спокойствие, мягко отстранила их, скрестила руки на груди и, устремив взгляд на прекрасную Розу, холодно сказала:

— Вы не убьете меня.

— Почему же это?

— Потому что для убийства нужен повод, а у вас нет ничего против меня.

— Разве вы не влюблены в Франсуа?

— Нет, — грустно улыбнувшись, с достоинством повторила девушка. — Я не знаю, о ком вы спрашиваете. Среди моих знакомых нет никакого Франсуа, никого, кто носил бы это имя.

— Вы не знаете Красавчика Франсуа, Главаря? Франсуа Жироду?

— Я уже ответила вам.

— Если бы я могла вам поверить! Вы можете поклясться?

— Я готова.

— Хорошо, я верю вам, — ответила Роза, которая, как все сильные натуры, успокаивалась так же быстро, как воспламенялась. — Но он?! Что, если он любит вас?

— Нет, — снова сказала Валентина, чувствуя, что решается ее судьба и не следует сдаваться. — Этот Франсуа меня не знает.

— Я бы умерла, если бы это оказалось неправдой, — сказала Роза, внезапно смягчаясь и убирая пистолет. — Ах, если б вы знали… Франсуа — это мой муж. Он увез меня от родителей. Славные люди, они так любили меня. Они были богаты… Я уехала с ним, ведь он так захотел… С ним невозможно спорить. Нас обвенчал Кюре из Оборванцев, с тех пор мы не расставались. Он так любил меня! Так любил!.. Всем сердцем… Но вот уже полгода я чувствую, как его нежность понемногу тает. Что я ни делала — все напрасно, его как подменили. Сегодня я нарядилась к его приезду, надеялась вернуть его, а мне сказали, что из Фарронвиля привезли трех женщин…

Вдруг девушка оборвала свою удивительную исповедь и, снова став подозрительной, гневно воскликнула:

— Скажите-ка, почему Толстяк Нормандец сказал в замке, что вы «хозяйский кусок»?

— Мы не понимаем, что это значит, — отвечала графиня.

— Это значит, что вы женщины для хозяина, Главаря, предводителя! Потому что Франсуа — это Фэнфэн, и у него не может быть другой женщины, кроме меня!

— Ах, так вы жена бандита!..

— Да! — с вызовом крикнула Роза, — жена бандита, перед котором трепещут пятьдесят тысяч жителей Боса и который не боится никого и ничего!

Графиня и Рене с ужасом сделали шаг назад, но Валентина по-прежнему бесстрашно смотрела прямо в лицо Розе.

— Быть может, тот человек, спасая нас от бесчестья, которое было бы равносильно смерти, хотел предоставить своему хозяину возможность получить за нас выкуп… Мертвые мы им не нужны. Но пока мы живы, представляем некоторый интерес, так как у нас есть состояние.

— Да, верно! — подхватила графиня, пораженная этим замечанием.

— Возможно, вы правы, — в свою очередь согласилась Роза. — Но только… Нет, довольно слов. Лучше поступим так: я не хочу, чтобы Франсуа увидел вас здесь. Сейчас ночь, уходите…

— О, как нам вас благодарить!

— Мне ничего не нужно. Вы ничем мне не обязаны… Я пришла, чтобы убить вас. Обещайте лишь, что никому, слышите, никому не скажете, где были!

— Обещаем.

— Идите за мной! Дальше будете выбираться сами.

Не думая о последствиях того, что делала, Роза открыла дверь и увидела в чулане мамашу Пиголе, которая явно подслушивала.

— Госпожа Роза, я только хотела узнать, не нужно ли чего, — пробормотала отвратительная старуха.

— Мне нужно, чтобы ты открыла дверь на улицу и выпустила этих женщин.

— Но, госпожа Роза, — пробормотала мамаша Пиголе, — Толстяк Нормандец приказал мне беречь их как зеницу ока и ни за что не подпускать даже к окнам.

— Хватит болтать! Немедленно делай, что сказано, или я прикажу всыпать тебе сто ударов.

— Госпожа Роза… Вы скажете Главарю, что сами приказали отпустить пленниц?

— Скажу. Ну, поторапливайся!

Старуха, зная, что у Розы слово не расходится с делом, провела графиню и девушек через весь дом и, ворча, отперла ворота. Небо на востоке розовело сквозь туманную дымку, чувствовалось приближение утра. Вокруг уже было достаточно светло, чтобы без труда найти дорогу. Оказавшись на свободе, пленницы пытались понять, где находятся, а мамаша Пиголе запирала двери, бурча себе под нос:

— Думаю, мадам Роза, вы сделали большую глупость и крепко за нее поплатитесь, невзирая на все ваши прелести.