Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

Сидя рядом с капитаном, Матиас Лесерф уплетал грубый хлеб с яблоками. Хотя делал он это с явным удовольствием, на его лице читалось беспокойство. Время поджимало, и храбрый сыщик хотел во что бы то ни стало попасть в Эзервиль. Кто мог знать, не будет ли стоить жизни фермеру Белье и его семье нерасторопность сержанта Вассёра?

Кузен, несомненно, будет действовать так же, как в Монгоне — прикинется, что решил купить у фермера урожай, останется ночевать и впустит банду. Снова произойдет кровавая драма, которую будут освещать отблески пожара… О том, что должно было произойти, знал только Матиас Лесерф, заплативший сто золотых экю подручному бандитов, который жил на улице Тур-Нёв в Орлеане и выведал страшный секрет.

Сыщик не находил места от волнения и хотел скорее отправиться в путь.

— Невозможно, — отвечал ему Блэрио. — Мы окружены. Жандармы так просто не отвяжутся.

— Если я надолго здесь застряну, люди в Эзервиле погибнут!

Блэрио ничего не отвечал, но, обменявшись взглядом с Питуа, приложил ухо к земле, прислушиваясь к шуму, который был не слышен капитану и сыщику, но не ускользнул от чуткого слуха лесных людей.

— Где это? — спросил Питуа. — «Там» или в Тресонвиле?

— Нет, не «там». Слишком хорошо слышно. Глухие удары через неравные промежутки времени…

Мусташ, с беспокойством смотревший в сторону Тресонвильского леса, оскалился и зарычал.

— Неужели они спустились сюда за нами?! — потрясенно воскликнул Матиас Лесерф. — Что ж, тогда мы будем защищаться, и, клянусь, гражданин Блэрио, я не буду так великодушен, как вы!

— Дверной механизм так хитро спрятан, что найти вход в подземелье почти невозможно. Можно пытаться взломать дверь топором, мотыгой, кольями — это бесполезно. Но даже если допустить, что посторонние проникнут в коридор, мы с Питуа заложили там мину. Фитиль горит четверть минуты, по ту сторону двери все взлетит на воздух и проход сюда будет засыпан.

— Чего нам тогда бояться? — спросил парижский сыщик.

— Не знаю.

— Но, помилуйте, — не без оснований заметил капитан Бувар, — я не понимаю, почему вы трое так опасаетесь встречи с представителями власти? Лесерфа обвиняют в подделке документов, но я поклянусь, что они подлинные. Блэрио, вас с Питуа обвиняют в моем убийстве. Я же, напротив, жив, здоров и спасен вашими заботами.

— Никаких жандармов, судей, полицейских! Не желаю иметь ничего общего с этими людьми! — гневно вскричал Блэрио. — Они все выворачивают наизнанку, обвиняют невиновных и бросают им в лицо чудовищные обвинения! Черт побери, лучше бы я прикончил этих скотов!.. Все это приписали бы банде Фэнфэна и нас оставили бы в покое.

— Блэрио, мой дорогой, верный друг, я знаю ваше бескорыстие и преданность! — остановил его Бувар. — Неужели вы действительно так думаете?

— Говорю вам, это последние мерзавцы! Они преступнее любых разбойников, потому что пользуются доверием и представляют правосудие. Нет им прощения!

— Дорогой друг, не судите сгоряча!

— Хорошо. Через пять минут вы сами согласитесь со мной. Идем, Питуа, посмотрим, что там делается.

С этими словами Блэрио взял светильник в одну руку, пистолет в другую и вышел в коридор. Его друг, вооружившись топором, последовал за ним. Через пять минут они вернулись бегом. Блэрио был бледен от ярости, его глаза налились кровью. Питуа проклинал все на свете, потрясая топором.

— Доказательства не заставили себя ждать! Знаете, чем они занимаются уже два или три часа? — спросил Блэрио, скрипя зубами.

— Нет, — отвечали капитан и сыщик.

— Жандармы пригнали около двадцати крестьян из Ашера. Эти достойные стражи порядка приказали замуровать вход в подземелье. Они не смогли взять нас живьем и собираются предать жестокой смерти. Хотят, чтобы мы просто-напросто сгинули!

Часть вторая

ГЛАВА 1

Одетый просто, но со вкусом и элегантно, новый господин Монвиль в задумчивости прохаживался по огромной зале, занимавшей половину нижнего этажа замка Жуи. В сапогах со шпорами и треуголке, сжимая в руке хлыст, он был готов в любую минуту вскочить в седло. Размеренно шагая взад и вперед, он разговаривал сам с собой:

— Хватит! Довольно колебаний, довольно полумер и компромиссов. Пора положить этому конец. Я не мог бы тянуть дальше, даже если бы хотел! Корабли сожжены, решение принято.

Но я дрожу как ребенок, зная, что пришло время действовать… Я дрожу, это невероятно!.. В то же время какой восторг заключается в этом странном чувстве, которое теснит мне сердце и заставляет бурлить кровь! Неужели это любовь?! Должно быть, так! Никогда я так не трепетал, как в ту минуту, когда увидал прекрасную Валентину и почувствовал, что сражен в самое сердце.

Конечно, я заставлял любить себя многих красоток. Роза без ума от меня, и я предпочел ее даже тем, что были лучше и красивее, чем она. Я всегда был и остаюсь поклонником женского пола, даже во времена моей нищенской юности… А теперь мне кажется, что я никогда никого не любил по-настоящему!