Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Вот она, — произнес наконец врач, показывая зажатый пинцетом круглый предмет, покрытый кровью. — Должен сказать, что никогда не встречал столь мужественного пациента, хоть и практикую вот уже пятнадцать лет и целых три года провел на войне. Вы держались молодцом, слово врача и патриота!

— Благодарю… — едва слышно ответил раненый. — Я буду жить? Скажите как мужчина, как солдат… Я только что оправился от опасной раны, а если сейчас я снова стою на пороге смерти… Скажите же правду!

— Все указывает на то, что вы поправитесь, — мягко ответил доктор, глядя в глаза капитану.

— Даете слово?

— Клянусь. Однако рана очень серьезная. Вам необходимы особый уход и внимание.

— Мы обо всем позаботимся, — заверил Питуа.

— Да, конечно, — подхватил Блэрио.

— Нельзя ли перевезти меня в другое место?

— Как минимум неделю вам под страхом смерти запрещается даже шевелиться, — строго сказал доктор. — Только при соблюдении этого условия я гарантирую выздоровление. Кроме того, за вами будут ухаживать Блэрио и Питуа, чья преданность мне хорошо известна.

— Будет вам, — ворчливо прервал доктора Блэрио. — Выдумки все это…

— Если это и выдумки, дружище, то они мне по душе, а благодарность не в тягость, доктор снова обратился к раненому:

— Могу сказать с уверенностью — придется вам набраться терпения, мне ведь самому хорошо знаком этот временный лазарет.

— Да будет вам, гражданин Гроньяр.

— Нет уж, если начал, то расскажу все как было! — мягко, но решительно ответил доктор. — Это случилось в день Всех Святых[67], тому скоро три месяца. Я ехал в тумане верхом на Серой, моей лиможской кобыле. На расстоянии четырех ружейных выстрелов отсюда на лошадь бросились три здоровенных голодных волка — настоящие четвероногие бандиты. Серая, вместо того чтобы пуститься в галоп, поднялась на дыбы, а потом рухнула и подмяла меня. Я оказался придавлен обезумевшим животным и неминуемо попал бы в зубы хищников, но вдруг на мой крик прибежали два человека, по виду лесорубы, вооруженные топорами.

Волк уже здорово потрепал мне ногу, но один из моих спасителей схватил его за лапу и одним ударом перебил хребет.

Одно чудовище погибло, но двое других еще были живы, и, уверяю вас, зубами они щелкали отменно. На каждого — по волку! Вперед! Битва была короткой, но ожесточенной. Блэрио и Питуа, ведь речь идет именно о них, дрались так отчаянно, с таким остервенением рубили налево и направо, что эти волки вскоре рухнули рядом с первым.

Все это время я лежал ни жив ни мертв, а Серая убежала на все четыре стороны. Руки моих спасителей были изодраны в кровь, но они привели меня в чувство и принесли сюда. Один из них, кажется Питуа, отправился на поиски Серой. Он поймал ее лишь в окрестностях Шоси, привел обратно и запер в хижине. У меня в чемоданчике нашлись все необходимые лекарства и хватило сил рассказать, как их применять.

Серая сильно ушибла меня, а из-за волчьего укуса началось сильное воспаление. Целую неделю я был между небом и землей и думал, что сыграю в ящик. К счастью, мои лекари, хоть и пострадали сами, ухаживали за мной с таким усердием, что я поправился вопреки всему и даже самой медицине. Такой вот рассказ, сударь. Теперь вы знаете, с какими замечательными людьми вас свела судьба. Будьте спокойны, они вас вылечат. Это так же верно, как то, что я люблю их всей душой!

Успокоенный сердечными словами, чувствуя облегчение после операции, Леон Бувар слабо улыбнулся и пожал протянутые ему грубые руки.

Доктор оставил Блэрио подробнейшие инструкции, лекарства, бинты, корпию, показал, как делать перевязку, и попрощался с больным, пообещав скоро вернуться. Блэрио проводил его до шалаша, где стояла лошадь, и спросил напоследок:

— Ну, как он, плох?

— Очень.

— Когда вас ждать?

— Через четыре дня, в это же время. Скоро начнется горячка, бред. Не оставляйте больного ни на минуту. Его жизнь висит на волоске. Это ваш друг?

— Пока не знаю. Может быть. Но я все равно буду за ним ходить, как за родным братом. Хотя… Ладно, оставим это.

— Кто на него напал?

— Головорезы Фэнфэна.

— Так я и думал.

— Гражданин Гроньяр, дорогой друг, никому ни слова.

— Никому, Блэрио, — ответил доктор, крепко пожав ему руку и садясь на лошадь.

ГЛАВА 22

Внезапно, как и предсказывал доктор, состояние больного ухудшилось. Его трепала жестокая лихорадка, нестерпимые страдания усугублялись бредом.

Предвидя это, Гроньяр оставил подробные указания. Блэрио и Питуа уже знали, в каком случае давать то или иное лекарство, и усердно выполняли все предписания, ни на секунду не оставляя больного без внимания. Даже в родной семье капитан Бувар не мог бы быть окружен такой заботой. Сменяя друг друга каждые двенадцать часов, Блэрио и Питуа не спускали глаз с раненого, который уже через день совершенно потерял представление о реальном мире.