Банда в белых тапочках

Безусловно, современные окна не располагают к прослушке, зато кое-что в них все-таки видно. Когда Василиса станет настоящим сыщиком, обзаведется подслушивающей аппаратурой. Пока же, кроме ушей, у нее ничегошеньки нет. Где бы на проспекте найти круглосуточный магазин, торгующий шпионскими заморочками? И спросить-то не у кого. Разве у той девушки в обалденных красных туфлях на немыслимой платформе, которая топчется на остановке общественного транспорта, а кидается только под дорогие иномарки.

Кстати, а если попытаться купить ее платформу? И искать магазины не нужно, терять драгоценное время. Интересно, сколько она запросит за свой ходячий ужас?

– Девушка! – позвала Василиса. – Сколько вы…

– Триста долларов! – оценивающе прищурилась та. – И на всю ночь!

– Триста долларов?! – искренне поразилась Василиса. – На одну ночь?! Да мне за триста долларов на весь сезон хватает! А это минимум девяносто ночей! И дней, между прочим.

– Ну ты даешь, – поразилась девица, – практически даром!

– Ну, ты тоже хороша, – возмутилась Василиса, – дерешь три шкуры, было бы за что. Смотреть не на что! Дешевка какая-то.

– Сама потаскушка!

– Кто, я?!

Василиса искренне обиделась: так ее еще никто не называл. Естественно, во всем виноваты разношенные тапки сорок второго размера, но кто разрешил этой нахалке ее обзывать? Она и сама знает, что в этих тапках у нее вид довольно потасканный. Попробовала бы девица на своей платформе залезть на лоджию восьмого этажа, Василиса на нее с удовольствием посмотрела бы. Нет, без особого удовольствия. Девица явно не в себе, подбоченилась, выставила вперед грудь пятого размера и поперла на Василькову.

Только этого ей не хватало! В разгар преследования Кузнецова подраться с девицей легкого поведения из-за несхожести взглядов на женскую обувь…

– Из-за чего они подрались? – угрюмо поинтересовался старший лейтенант Ермаков у товарища сержанта Перепелкина.

– Место не поделили, обычное дело между ночными бабочками, – усмехнулся тот.

– Неправда! – закричала Василиса, пытаясь просунуть всклокоченную боем местного значения светлую голову через решетку обезьянника. – Я не ночная бабочка! И вообще – я не продажная женщина!

– Ага, – язвительно заметила девица на красной платформе, – она бесплатно работает.

– Разберемся, – так же угрюмо заметил старший лейтенант Ермаков, – утром. Сидеть и не рыпаться.

– Я буду рыпаться, буду! – пообещала Василиса, не собиравшаяся мириться с неизбежностью.

– Шеф, – сказала девица, вытирая размазанную по лицу помаду, – мне тоже с этой сумасшедшей сидеть не в кайф. Может, возьмешь отступные?

– Имею право на один звонок! – продолжала кричать Василиса. – Имею право! Ну, позвоните сами в убойный отдел следователю Удальцову! Я его подельница, то есть я его партнер, напарник! И была на задании, честное слово, товарищи!

– Да? – Угрюмый Ермаков остановил на Василисе внимательный взгляд. – То-то я подумал, что с ней что-то не то.

– Тапки, – согласился с ним сержант Перепелкин, – путаны в тапках не работают. Это точно.

И они дружно перевели взгляд на красную платформу.

– Из-за чего тогда они подрались?

– Из-за тапок, – махнула рукой Василиса, – из-за чего же еще?

– Ничего не понимаю, – пожал плечами лейтенант Ермаков. – Утром нужно будет хорошенько во всем разобраться. Все-таки центр города, приличное место.

– А если у нее действительно в убойном отделе Удальцов? – поинтересовался сержант Перепелкин.

Василиса замерла. Да, она несколько приврала, говоря о том, что Удальцов из такого крутого отдела.

– Ладно, – махнул рукой лейтенант, – звони ему и дай мне трубку.

Василиса обрадовалась и принялась названивать следователю, а когда он ответил, стала путано объяснять тому, что больше никогда в жизни не променяет гламурные шпильки на стоптанные тапочки, потому как от этих тапочек один вред и никакого толку. В стоптанных домашних тапочках не по улицам ходить, выслеживая преступников, а только грабить маленькие магазинчики…

Товарищам лейтенанту и сержанту монолог Васильковой понравился. Особенно в тех местах, где она говорила про преступников и ограбление. В их взгляде, если бы Василиса обернулась, она увидела бы доверие и поддержку. Но она смотрела на тапочки Кутепкина и продолжала расписывать Удальцову все их «прелести».

– Короче, Василиса! – потребовал следователь.

– Куда уж короче, – вздохнула она. – Сижу тут с одной… – она опасливо поглядела на буйную девицу, изучающую свой маникюр, – сижу тут в обезьяннике. Так вроде он у вас называется. А Кузнецов разъезжает по клубам и встречается там с такими интересными людьми…

– Передай трубку сотрудникам! – потребовал Удальцов.

– Держите, товарищи! – обрадовалась Василиса и протянула телефон лейтенанту.