Банда возвращается

Банда мысленно чертыхнулся; этого ему еще не хватало:

— Следственная бригада, товарищ генерал-полковник, в интересах дела работает независимо от кого-либо, о результатах своей деятельности докладывает только непосредственному начальству и не имеет права разглашать кому бы то ни было следственные секреты. Господин Президент объявил о своем непосредственном контроле за действиями бригады, поэтому вам следует решать вопрос о вашем регулярном информировании через генерала Щербакова, или через председателя ФСБ, или через Президента, — все это Бондарович оттарабанил на одном дыхании и снова уставился в переносицу Поливоде.

Тот побледнел и покачнулся.

— Ваньку валяешь, майор? Ты часом не собрался стать капитаном? — Секретарь с силой хлопнул дверью.

Бондарович остался с двумя разнополыми лейтенантами. Он устало подошел к креслу и уселся в него, закурил.

Его примеру никто не последовал.

Александр подумал: что-что, а остаться незамеченным высоким начальством ему не удалось. Он усмехнулся этой мысли.

— Похоже, я произвел на дедушек не слишком благоприятное впечатление, — сказал он, глядя на девушку.

Банда уже заметил, как она хороша. И успел подумать, что от такой красотки на такой службе, должно быть, не очень-то много проку; впрочем, генералу Кожинову видней… А может, у девочки протеже… Еще Александр заметил, что девушка не почувствовала себя неуверенно под его пристальным изучающим взглядом, — она неплохо владела собой.

Посмотрела на него с прохладцей — как на человека, напрочь лишенного чувства такта:

— Руководителем объединенной следственной группы по делу об убийстве Виктора Смоленцева назначен распоряжением Президента Наум Степанович Кожинов, с которым вы говорили, — размеренно сообщила она.

— Я понял, — сидя в удобном кресле. Банда все еще оглядывал девушку.

— Поняли до того, как спросили, — утвердительно произнесла Виктория. — Остается непонятным: какого эффекта вы добивались?

Александр улыбнулся:

— Хотел уточнить — всего лишь.

Она смотрела на него изучающе; не поверила:

— Дело имеет ярко выраженный политический аспект и беспрецедентно по характеру. В этих условиях было логично доверить его ведение человеку, которому Президент безусловно и полностью доверяет. Именно этот человек сможет учесть все политические последствия своих действий.

— А Поливода? — Александр почувствовал, как на него все больше наваливается усталость; этот длинный день прошел в суматохе.

— Секретарь Совета злопамятен, — девушка оглянулась на дверь, прошлась по комнате; она чувствовала себя спокойно под пристальным оценивающим взглядом; впрочем, с такими данными, как у нее, можно было чувствовать себя спокойно под любым взглядом — даже под взглядом искушенного Славы Зайцева. — В общем, вам не стоило так себя вести…

— Как? — Александр помимо воли улыбнулся, женщина напоминала ему теперь молодую строгую учительницу.

Девушка предпочла уйти от ответа:

— Я оставлю свое мнение при себе, товарищ майор.

— Хорошо. Как вас зовут?

— Виктория Васильевна.

— Я хочу взять у лейтенанта свидетельские показания для того, чтобы войти в курс дела, — Бондарович все еще смотрел на нее снизу вверх, из кресла, и ее это, похоже, устраивало. — Вы можете на некоторое время отвлечься на свои дела.

— Я поняла. Я подготовлю вам часть документов, которые понадобятся. Через какое время мне вернуться?

— Надолго не пропадайте. Но минут десять-пятнадцать нам точно потребуется. Да вы мне не мешаете, даже наоборот… Тем более что комната прослушивается, просто я экономлю ваше драгоценное время, — Бондарович устало улыбнулся ей. — До встречи!..

— Благодарю, — Виктория ушла.

* * *

Банда взглянул на Репеку И тихонько помассировал себе глаза. На Александра угнетающе действовала обстановка в Кремле; и не только потому, что здесь недавно произошло убийство, и даже не столько потому, — сам дух властных учреждений Александру претил. В таких учреждениях он чувствовал себя картинкой, заключенной в дубовую рамку. Рамка давила — давила на грудь. И как бы мешала дышать… А Александр Бондарович всегда достаточно ревниво следил за своей независимостью — в том числе и за независимостью от непосредственного начальства, нравилось это тому или нет. Он был высококлассный специалист, и с его индивидуальными особенностями вынуждены были мириться, если, конечно, хотели его способности использовать…

— Садитесь, лейтенант Репека, — Бондарович указал на кресло напротив. — Скажите, пожалуйста, где вы находились во время преступления?

Лейтенанта, очевидно, смутил столь вежливый тон:

— В машине, а потом возле выхода из блока, в холле на контроле.

— Вас кто-то вызвал?

Лейтенант сел в предложенное ему кресло:

— Нет, я вернулся, выполнив поручение, и занял свое место.

— Какого рода поручение? — Александр все еще массировал себе глазные яблоки.

— Эти сведения я могу дать только с разрешения…

–..Кожинова, — завершил за него Бондарович. — Я понял… Фиксируется фамилия посетителя и время каждого прихода и ухода отдельно?

— По правилам — да.