Банда

– Неправильно себя ведешь, Паша, – сказал Шаланда, глядя в свои пыльные узоры. – Ты завелся. С пистолетом вот ходишь, хотя раньше никогда… Ты же знаешь, пистолет ни от чего не спасает. С ним хуже. Он дает право поступать с тобой, как угодно. Не знаю, Паша, не знаю… Это твое дело запросто может оказаться последним, – Шаланда искоса посмотрел на Пафнутьева, их глаза встретились.

– Скажи мне лучше вот что… Ты можешь написать все, что рассказал? О том, как Жехов связался с Коловым, как за ним пришла машина, как его увезли… Можешь?

– Конечно, нет, – улыбнулся Шаланда.

– Почему?

– Жить хочется, Паша.

– Разве тебе что-нибудь угрожает?

– Пока нет… Но если напишу… Угроза появится.

– Но ведь у меня все равно есть протокол допроса… Там упомянут Колов, там стоит и твоя подпись.

– Нет у тебя никакого протокола, Паша, – уже без улыбки тихо произнес Шаланда. – Забудь о нем. Колов посоветовал мне выбросить из головы жеховскую историю и все, что с ней связано. Я подумал, что это хороший совет. И выбросил. Твой протокол просуществует до того момента, когда решишь где-нибудь его показать. Сейчас можешь немного с ним поиграться, но не заиграйся, Паша.

– У тебя тоже остались кое-какие документы… Задержание, обыск, то-се… Ты от них избавился? – спросил Пафнутьев.

– Да. Я все отдал Колову.

– Напрасно.

– Почему?

– Ты стал беззащитным. Я бы на его месте постарался избавиться от тебя. Немного подождал бы, пока все затихнет, а потом под зад коленом. Неграмотно ты поступил.

– А как поступить грамотно? – Шаланда лет грудью на стол и посмотрел на Пафнутьева снизу, словно примериваясь к прыжку:

– Дураком прикинуться. Круглым дураком.

– Как ты?

– Да. Как я, – ответил Пафнутьев, поднимаясь. Он пожал руку капитану, с силой встряхнул ее. – За разговор, за номер машины, на которой Жехова от тебя увезли, – спасибо.

– Рад стараться, – проворчал Шаланда. Выйдя на крыльцо, Пафнутьев прищурился от яркого солнечного света и легко сбежал по ступенькам, на ходу выключив диктофон в кармане пиджака.

* * *

С некоторых пор Пафнутьев неожиданно для себя ощутил некую власть над Анцыферовым. Тот продолжал неусыпно контролировать следствие, интересовался самыми незначительными подробностями, высказывал недовольство, как-то даже пригрозил отстранить от дела, но когда Пафнутьев, до того сидев потупившись, вдруг поднял глаза и сказал: «Выгоняй, что тебе мешает, Леонард», – тот растерянно осекся. И Пафнутьев понял – роли поменялись. Хотя Пафнутьев и выполнял какие-то следственные действия, не получая, правда, видимых результатов, но проявлял явную непокорность, иногда исчезал, иногда надолго. Это беспокоило прокурора.

Понял Пафнутьев и другое – теперь над ним нависла опасность. Не начальственный гнев, не увольнение за бездарность, а нечто более серьезное. Печальная судьба заводского организатора Жехова показала, как все может кончиться. Однако, прикинув свое положение, он решил, что в любом случае у него есть неделя некоторой неуязвимости. Противник не ощутил пока опасности. Да, его кое-что может раздражать, кое-что не нравиться, но все вписывается в естественное развитие событий.

– Послушай, Павел, – с деланным раздражением произнес Анцыферов, – где оперативники? Чем заняты? У меня такое ощущение, что ты совершенно устранил их из расследования!

– Да бестолковые они какие-то, – Пафнутьев виновато развел руками. – Не могу же я всюду бывать с ними только для того, чтобы подсказывать… Что сказать, о чем спросить, как поступить…

– Но если всю работу взвалишь на себя, тоже пользы будет немного!

– Да загрузил я их… Пусть повозятся. Один отрабатывает общество охотников – стреляли ведь из обреза. Может, обнаружатся какие-то концы. Второй исследует контору Голдобова. Уж если Пахомов был персональным водителем, а убили его не случайные собутыльники, уж если убийство было по всем показателям заказное…

– Так уж и заказное! – вспылил Анцыферов. – Никогда у нас не было заказных убийств!

– Возможно, я ошибаюсь, – миролюбиво протянул Пафнутьев, – но мне так показалось… И я предположил – свели счеты. Или устранили исходящую от него опасность, утечку информации…

– Какое-то уж больно зловещее у тебя понимание этого происшествия!

– Простоват! – Пафнутьев виновато улыбнулся. – У меня же это убийство первое… Всюду мерещатся покушения, погони, трупы… Тот же Жехов… Вечером я с ним потолковал, а утром ему уж вскрытие в морге делала.

– Не вижу никакой связи!

– Я тоже не вижу, может, в самом деле слаб по этому делу, но чудится мне, Леонард, – Пафнутьев доверительно понизил голос, – чудится мне, что и этот труп не последний.

– Ну, ты даешь! – Анцыферов побледнел. – Кто же следующий?

– Откуда мне знать… Приходят в голову мысли, я и делюсь ими. Ведь кто-то же замарал шаловливые свои ручонки об эти два трупа, кто-то приложил усилия…

– Опять ты их связываешь вместе! Ведь установлено – по пьянке вывалился мужик. К бабе полез на соседний балкон!

– А я что? Я ничего… Пусть так, Леонард Леонидович, пусть так. Тем лучше, как говорится.

– Почему лучше? – опять насторожился Анцыферов.