Бандит

– Тебя куда везти-то? – спросил Валерий, трогаясь с места и чуть не поддав носом одинокое дерево у тротуара.

– Ты что последний раз водил?

– Бронетранспортер.

– Это заметно, – слабо пробормотал Шакуров, но попытки отобрать у приятеля руль не сделал.

Они проехали два или три квартала, и Шакуров стал понемногу приходить в себя.

– Веселое это дело – торговать компьютерами, – заметил Валерий.

– За что они тебя? Кинул, что ли, кого?

– Не, – сказал Шакуров, – с хмырем одним рынка не поделили. Не думал, что так круто…

Валерий резко завернул за угол.

– Слушай, я и не знал, что ты так дерешься. А? Я тебе два куска дам в месяц! Днем за рулем, вечером в ресторане?

– Мне и без тебя есть у кого вышибалой работать.

Шакуров помолчал, а потом спросил:

– А что это за нож у тебя? Откуда?

– В лагере делают. Один человек подарил.

– Какой человек?

– Какой подарок, такой и человек.

Наконец машина затормозила у дома Шакурова. Раньше он жил в другом месте, впрочем, тоже неподалеку, – то ли съехался, то ли купил. Валерий высадил друга из машины и отдал ему ключи. Только тут тот проявил некоторую активность – запер машину, подергал за ручки, проверил даже ба-гажник, хотя багажник никто не отпирал, и, наконец, поставил машину на охрану. Кодовый замок в подъезде бездействовал – дверь стояла мотней наружу, и сквозь ширинку смутно виднелись утопающая в темноте шахта лифта и куча оставшихся от ремонта досок под лестницей. Лампочка в подъезде не горела – два или три хилых луча падали откуда-то с клетки третьего этажа.

Валерий молча вглядывался в темноту. За досками что-то шевелилось. Валерий шагнул вперед, заслоняя рукой приятеля, но тут из-под лестницы вылезла полосатая бездомная кошка, поджавшись, шмыгнула мимо людей и почесала к мусорному бачку.

Валерий доставил друга в лифте на пятый этаж и сказал:

– Я пошел.

– Куда ты? Зайди, с женой познакомлю. Переночуешь у нас, тебе ведь и ночевать негде, с бабкой и матерью…

– Шакуров, видимо, не знал, что мать Валерия уже умерла.

– А у меня комната для гостей.

– Нет, Саша, спасибо. Я доставил тебя по назначению, убедился, что в подъезде никто не караулит, что при хате тоже нет субъекта с кирпичом на изготовку… Бывай. Мы с тобой поговорили надолго.

– Валера! Валера! Погоди!

Шакуров сбежал вниз по лестнице и догнал друга на площадке.

– У меня действительно нет этих денег. Понимаешь? Нету! Даже если бы я вытащил их из фирмы, меня бы самого выкинули за окошко! Но я найду человека, который даст их тебе.

– Честного человека. – Сазан! Я действительно найду! Землю буду рыть!

– До свиданья, Саша.

Шакуров некоторое время смотрел в темноту, слыша, как затихают внизу шаги приятеля, а потом решительно поднялся на площадку и надавил на кнопку звонка.

На следующее утро Валерий оделся в свою новую кожаную куртку, в старые штаны и кроссовки и вышел из дома. Наряд тот не очень соответствовал имиджу преуспевающего бизнесмена, будущего директора фирмы, и больше всего портил этот имидж громадный фингал под глазом. Но Валерий никогда не встречался с крупными руководителями фирм и об этом несоответствии был совершенно не осведомлен. Но о синяке он помнил прекрасно. Именно по этой причине он решил не спешить заявиться в участок, где ему надо было отметиться по прибытии на место жительства. Еще пристанут.

Валерий поплутал по темным дворам, прошел задами школы, в которую когда-то они ходили вместе с Сашком, и спустился, с черного хода, в магазин «Продукты». Года два или три его мать работала продавщицей в этом магазине. Впрочем, она во многих местах работала то продавщицей, то буфетчицей. Мать брала маленького сына с собой, и Валерий помнил усатых тараканов среди колбасы и то, как мамка приносила в буфет батоны хлеба, чтобы продать побольше левых бутербродов. Она учила его разбавлять сметану кефиром и сок водой. Однажды в буфете перекрыли воду, и сок пришлось разбавлять водой из бачка унитаза.

Магазин не изменился. Никаких не завелось в нем валюток или парфюмерных углов, все так же в раскрытую дверь подсобки можно было увидеть уголок торгового зала, где на полке кис кусок древней брынзы, а у кассового аппарата, загородившись счетами, отдыхала кассирша.

Первой его узнала продавщица Люба.

– Валерочка, – сказала она, – посмотрите, девочки, кто к нам пришел!

Две или три старые продавщицы, помнившие Машку-пьяницу, окружили Валерия.

– Валерочка, – нежно продолжала Люба, прижимая его к необъятной груди, кокетливо забранной грязным льняным фартучком, – я ведь тебя вот таким еще помнила, – и Люба показала пальцами, каким маленьким он был. – А теперь, – продолжала она, – у тебя, пожалуй, мужское достоинство и то побольше, а? Продавщицы хихикнули.

– А ну, Валерочка, покажи, какой у тебя птенчик вырос, – как влюбленная, ворковала Люба.

Валерий мягко высвободился из ее объятий, уперев Любу в необъятную пирамиду из коробок с голландским маслом.

– Позже, Любочка, покажу, – сказал он, подмигивая, – за нами не пропадет, а кто сейчас магазином заведует? Не Павел Иваныч? – Как заведовал, так и заведует, – вмешались в разговор продавщицы.