Бандитский Петербург

После училища призвали меня в армию в Забайкальский округ, я остался в «учебке», получил звание сержанта и должность старшины учебной роты. Служил в автомобильном батальоне танковой дивизии. Перед армией я пытался поступить в Институт киноинженеров, но не поступил. И поэтому попал в армию. А почему я хотел в Институт киноинженеров поступить? Потому что этот же институт заканчивал мой родственник, троюродный брат, который работал потом в Переславль-Залесском на заводе по производству фотобумаги. И именно туда, в Переславль-Залесский, я попал на химию. Впрочем, не буду забегать вперед, расскажу по порядку.

После армии я поехал снова в Питер, чтобы поступать в институт. Приехал заранее, потому что знал, что после армии в деревне к вступительным экзаменам мне не подготовиться. А в Ленинграде у меня был еще один родственник, который работал сварщиком на Заводе имени Ленина. И он пригласил меня сыграть в футбол за их цех. Я сыграл, и тренер заводской команды сразу предложил мне играть за завод. Документы я подал в Институт точной механики и оптики (ЛИТМО) и решил так: если не поступлю, то пойду работать на завод, тем более что тренер мне обещал, что на вечерний факультет во ВТУЗ меня возьмут без проблем. Однако я успешно сдал экзамены, мне дали койку в общежитии на Петроградской стороне. Сначала я играл и за завод, и за институт, а потом только за институт. Кстати говоря, в Технологическом институте холодильной промышленности, как написано в «Бандитском Петербурге», я никогда не учился. Дважды от института я ездил командиром студенческого строительного отряда, один раз – мастером отряда. Мы работали в Гатчинском районе. И, кстати говоря, однажды наш отряд «Радость» был признан лучшим. Даже в газете «Смена» за 1977 год есть моя фотография, как я прибиваю к построенному нами свинарнику в крупнейшем по тем временам в Европе свиноводческом комплексе совхоза «Новый свет» студенческий Знак качества.

В первом стройотряде я женился, но мы прожили год и потом развелись. Учился я нормально, задолжностей никаких до момента непосредственного ухода из института не имел. А потом уже началось самое интересное. Меня отчислили за неуспеваемость, потому что я перестал ходить в институт. А перестал ходить в институт, потому что устроился в кафе «Роза ветров» – как тогда говорили – «стоял на воротах». Мы обеспечивали безопасность в кафе, улаживали конфликты, в общем были вышибалами. Там появлялось много интересных людей, и мы, конечно, с ними общались. Тогда мы познакомились и с Новоселовым, нынешним заместителем председателя Законодательного собрания Петербурга. Впрочем, эти знакомства были шапочные, они ни к чему не обязывали. В 1980 году я, например, перешел работать в бар «Таллин», один из самых известных тогда баров, там появлялся и Савенков, который стал позже заместителем Собчака. Мы друг друга знали, но не общались.

В то время только-только начинали открываться и расцветать первые бары. И везде спортсмены стояли на «воротах». Конечно, появились и деньги, а как следствие, и взгляды на многие вещи поменялись. Каждый день происходили какие-то конфликты, и маленькие и большие, особенно поначалу. Кстати, забавно, но ведь действительно я устраивался на работу с трудовой книжкой колхозника. Почти все мои знакомые и друзья прошли через школу баров – и Малышев, и Артур, и «Крупа», и Паша Кудряшов и Челюскин. Мы все варились в одном котле. Тогда ведь какие бары были популярными – «Север», «Южный», «Роза ветров». А потом еще открылся «Таллин». И вот кто работал в этих барах, все поддерживали между собой хорошие отношения, у нас была своеобразная корпоративная солидарность. Когда из института я ушел, то прописку потерял и был вынужден жениться. Но это был фиктивный брак, просто мне надо было как-то устраиваться. В «Таллине» на улице Казакова я так и проработал до первого задержания. Там была самая лучшая в городе дискотека. И туда ходили все – от студентов до партийных боссов. Вход на дискотеку был платный, билеты стоили три рубля, но некоторые платить не хотели, и нам приходилось все это урегулировывать. Дрались, конечно, но проходило без уголовщины. В те времена самым страшным оружием были палки, ножи, кастеты. А огнестрельное оружие было очень большой редкостью. Однажды случилось так, что в баре «Север» порезали ножом некоего Столярова. И тот, кто его порезал, он вроде был из компании Феоктистова. Когда это случилось, все, стоявшие на воротах в барах, собрались и стали искать обидчика. Но Феоктистова найти смогли, а того, кто ножом махал, – нет. С Феоктистовым разговор был никакой, но в конце концов того, кто порезал Столярова, посадили. Все это происходило в 1979 году, перед Олимпиадой. Сам Столяров был когда-то боксером, поэтому разбираться за него собралась очень большая компания. Но поскольку боксом занимались и многие милиционеры, то в результате они и повлияли – пусть уж лучше уголовное дело возникнет, чем люди по-своему разберутся.