Бандитский Петербург

Мало-помалу катка в Ленинград все-таки пришла. Ведь что оказалось – были такие два каталы – Боря Рожа и Алик Купец, они все время в Москве бабки на число засаживали. «На число» – это значит, что проигрывали под честное слово, что такого-то числа деньги обязательно привезут, и, надо сказать, все время привозили вовремя. А мы долго понять не могли: Рожа и Купец питерские, в Питере вроде как катки нет, почему же они тогда из Питера бабки привозят? Выяснилось, что они давно уже катать в Питере начали, только огородик свой никому показывать не хотели. Ну, долго ведь в секрете такое не продержишь.

В начале семидесятых в Питере уже катали вовсю, только я один навскидку насчитывал около сорока человек, профессионально в катке сидевших. Это же явный перебор был. Как следствие, посыпались заявки от выбитых лохов. Мусора, естественно, должны были реагировать. Начали они нас обставлять, мы их старались опережать. Но уже пошла настоящая эпидемия, долго не могли сообразить, под какую статью нас подводить, никто ведь силком человека в карты играть не заставляет, но потом стали сто сорок седьмую натаскивать, как мошенничество. Менты внедряли к нам свою агентуру, мы, конечно, пытались как-то крутиться, придумали, например, на двух тачках работать. Горели, как правило, на водилах. Водилы, кстати говоря, разные были. У меня, скажем, водилой был такой Боря Туберман, он сейчас в Нью-Йорке свои бани содержит. Когда он из Питера за бугор соскакивал, его жена распустила слух, что его в Америке китайские снайперы укокошили. Рыдала прямо, искренне так говорила, что пуля ему аккуратненько в середину лба вошла, а Боря меж тем был жив-здоров. А слух этот распускался, потому как претензии к нему от многих были, он в Вене в пересыльном лагере очень многих обул.

Вообще, у меня пять водил было. Один, некий Алик, помимо того, что в катке сидел, еще и машины угонял. Его когда сажали, восемьдесят семь эпизодов насчитали. Я, конечно, знал об этом и не одобрял, но я же ему не папа, чтобы воспитывать. Причем, что смешно, этот Алик машины угнанные на югах толкал бабаям разным, а потом его же в Сочи и обкатывали. Так что он домой почти без денег возвращался. Это к вопросу о том, что, как я уже говорил, все мы лохи по жизни.

Помню, в Сочи один раз я так влетел, выбили мы лоха в полторы тысячи, играли на газете, я воздушником был, то есть уходил с деньгами, а с деньгами уходишь как? Газета сворачивается прямо с картами и со всеми деньгами. Полторы тысячи, это солидная масса была, там же не все деньги по кате (сотке) были. В основном-то десятки да уголки. Короче, получился солидный такой сверток. Я его во внутренний карман пиджака засунул и в гостиницу, ребят ждать. Они от лоха позже отрывались. Ну, заказал три по сто коньяка, сижу скучаю. А ко мне вор один подвалил, Сеня Днепровский, поболтали с ним по жизни. То да се. Он говорит, ты ребят ждешь, я говорю, да, ну ты жди, только не уходи потом из бара, и слинял. Я удивился, зачем, думаю, он мне это сказал. Ребята подошли, я им всю ситуацию нарисовал, они аж в лице переменились. Говорят, деньги проверь. Я сунул руку во внутренний карман, а там нету ничего. Причем я ведь не пьяный был, трезвый, как стекло. Ну как он умудрился такой здоровенный пакован вытащить? До сих пор не понимаю, как он у меня «выкупил»? Надо сказать, что он мне деньги-то вернул – по-честному, просто развлекался парень.

В питерской катке золотых времен никакой суперорганизации не было. Просто все работали как могли, безо всякого этого рэкета дебильного. Потому что головами работали, а не как эти торпеды нынешние – руками и ногами. Кстати говоря, всем известный Феоктистов, он тоже в каком-то смысле через катку поднялся, его привлекали, чтобы он карточные долги помогал получать. В те времена он никаким королем преступного мира не был… Ну а потом, конечно, пошли другие времена…

Ты знаешь, я убежден в одном: катка вечна, потому что построена она на вечной человеческой жадности… Еще хочу сказать, что вот кому совсем не надо садиться играть, так это бабам, потому что они совсем сумасшедшие на азарте. Мужик еще может остановиться, в руки себя взять, а женщины проиграют и все свое, и самих себя, – в общем, просто караул какой-то. Я помню, зацепили мы одну мадам в аэропорту, поехали, просто довезти ее хотели, даже не особо скрывали, кто мы такие. А напарник мой чисто из озорства решил попробовать ее развести, И вот она видит все, понимает, чуть не плачет, а все равно к стирам лапку тянет. Я ей говорю: «Дура, уходи». Нет, куда там.

Понастроили всяких этих казино, я сам туда не хожу, да что казино, я к автоматам игровым подойти боюсь, столько в свое время денег проиграл. Игра – это болезнь, самая обычная болезнь, а с другой стороны, вся наша жизнь – игра.

Между нами говоря, несмотря на все эти казино, катка-то продолжается. Я-то сам, правда, уже завязал – в основном из-за того, что просто работать не с кем. Уровень очень упал – ну не с водилами же бывшими мне в катку садиться?…