Банк, который булькнул

Дортмундер повернулся и направился назад к машине. Через секунду его нагнал Келп и с довольной улыбкой зашагал рядом.

На ветровом стекле «торнадо» красовалась штрафная квитанция за стоянку в неположенном месте.

Глава 4

— Ни с места, всем стоять! — прорычал Виктор. — Это ограбление.

Нажав кнопку «стоп» маленького кассетного магнитофона, он перемотал пленку назад и вновь включил его на воспроизведение.

— Ни с места, всем стоять! — прорычал магнитофон. — Это ограбление.

Виктор улыбнулся и, положив его на рабочий стол, взял два других магнитофона. Они тоже были маленькими, размером примерно с туристскую фотокамеру. В микрофон одного из них Виктор пропищал фальцетом: «Как вы смеете!», а затем переписал эту фразу на второй магнитофон, одновременно прибавив испуганное восклицание. Восклицание и фальцет были тут же переписаны с магнитофона № 3 на магнитофон № 2, и одновременно с этим Виктор густым баритоном добавил: «Осторожнее, ребята, они вооружены!» Постепенно, шаг за шагом, перегоняя запись с одного кассетника на другой, он составил сценку — перепуганная толпа реагирует на объявление об ограблении. Наконец, довольный полученным результатом, он переписал окончательный вариант на первую кассету.

Помещение, в котором творил Виктор, первоначально представляло собой гараж, но впоследствии было полностью перестроено и теперь походило на нечто среднее между сараем старьевщика, мастерской по ремонту радиоприемников и пещерой Бэтмена. Рабочий стол Виктора, заваленный звукозаписывающей аппаратурой, старыми журналами и прочим хламом, был придвинут к задней стене, полностью залепленной обложками старых бульварных журнальчиков — сначала аккуратно наклеенных, а затем покрытых тонким слоем лака. У самого потолка висел свернутый в рулон проекционный экран, который можно было развернуть, прикрепив его нижний край к защелкам на крышке рабочего стола.

Стена слева от Виктора была завешана книжными полками, набитыми книжками в бумажных обложках, комиксами и приключенческими романами для ребят старшего школьного возраста — «Дэйв Доусон», «Бомба», «Союз мальчишек» и так далее в том же духе. На стене справа висели полки со стереосистемой и пластинками — в основном старыми шестнадцатидюймовыми альбомами с записями таких радиопостановок, как «Одинокий Всадник» и «Терри и пираты». На маленькой полочке в самом низу стоял ряд кассет, на корешке каждой из них красными чернилами были аккуратно выведены такие заголовки, как «Алый Мститель против людей-рысей» и «Побег банды Даффи-Крысы».

Последняя стена, в которой когда-то были ворота в гараж, была целиком посвящена кинематографу. Там находились два кинопроектора — восьми — и шестнадцати миллиметровый, а также ряды полок, заставленных круглыми жестяными коробками с фильмами. Оставшиеся свободными участки стен по всей комнате были заклеены старыми киноафишами типа «Флэш Гордон завоевывает Вселенную» и крышками от упаковок из-под рисовых и овсяных хлопьев, давным-давно снятых с производства, — «Келлогская бодрость», «Квакерский пушистый рис», «После тостов» и так далее.

Ни в одной из стен не было заметно двери, а всю центральную часть комнаты занимали пятнадцать кресел из кинотеатра — три ряда по пять кресел, — повернутых к задней стене, где висел экран, под которым сейчас за своим захламленным столом и сидел Виктор.

Несмотря на то, что Виктору уже перевалило за тридцать, большая часть вещей, ныне составлявших обстановку комнаты, появилась на свет задолго до его рождения. Еще в школе он совершенно случайно открыл для себя бульварные детективы, затем начал их коллекционировать, пока, наконец, не заинтересовался любыми произведениями массовой культуры, имевшими отношение к приключенческому жанру и популярными до начала второй мировой войны. Для него это была история и одновременно хобби, хотя он вовсе не испытывал ностальгических чувств к этой эпохе. В юности он сам был горячим поклонником Хоуди Дуди и Джона Камерона Суэйза( , но со временем обнаружил, что некогда обожаемые им герои перестали вызывать у него восхищение.

Возможно, именно это хобби и помогло Виктору остаться молодым. Впрочем, как бы то ни было, но он все равно не выглядел на свой возраст. Самое большее ему можно было дать лет двадцать, но, как правило, все, с кем он знакомился, принимали его за подростка, и Виктору то и дело приходилось предъявлять в барах документы. Особенно это обстоятельство смущало его, когда он работал в Бюро — стоило представиться любому болвану сотрудником ФБР, как тот с хохотом падал на пол.

Его внешность мешала карьере в ФБР и другими способами — например, он не мог под видом студента внедриться в университетский городок, поскольку выглядел недостаточно взрослым, чтобы поступить в колледж. Виктор пробовал отпустить бороду, но полученный результат лишь наводил на мысль, что он страдает лучевой болезнью в тяжелой форме. А когда он отращивал длинные волосы, то максимум, на что мог претендовать, так это на живую пародию на одного из трех мушкетеров.