Банка для пауков

— Алексей! — представился молодой человек. Женщина его юношеской мечты смотрела на него выжидательно. Сердце молодого человека заколотилось. — Я бы с-с удовольствием пригласил вас куда-нибудь в кафе… У меня смена кончается в шесть.

— Думаю, что порция трехцветного мороженого с шоколадом и сиропом сможет искупить вашу вину, — многообещающе улыбнулась Ирина, — но давайте все же не будем торопиться. Я вам позвоню. — И, взяв у него жиденькую бумажную визитку (отшлепанную на матричном принтере), отправилась с оператором на стоянку к своей машине. Погода была холодная, откуда-то летели снежинки, солнце спряталось, но на душе ее была весна, пели птички и цвела сирень: кажется ей в руки шла желанная дичь — информатор из опергруппы по расследованию знаменитого убийства.

* * *

Мобильник затрезвонил так громко и резко, что Мося вздрогнул. И сразу же расстроился. Ведь предупредил же всех, чтоб не звонили. А кого не предупредил, и без того должны же понимать. И когда звонят — в минуту, когда кумир и суперзвезда отечественной эстраны Хаим Зоммерфельд запел с надрывом хит, сочиненный им только что в самолете, которым он летел сюда из Питера. Хит назывался «Потеряла братва пахана».

Потеряла братва пахана

Угодил он под глупую пулю

Видишь, вешние льды всколыхнулись…

То рыдает по нем вся страна.

— задушевно начал он, перебирая гитарные струны, и его хрипловатый мужественный голос под звон меди поплыл над крестами, которые видели и поэтов, и маршалов, и ученых.

А ведь был он удачлив и смел,

Не склонял головы пред Законом,

— пел лысенький бывший зубодер из районной поликлиники, которого он Мося, некогда выдернул из безвестности и наставил на путь истинный. Указал, чт ему отныне надо петь и кто будут его истинные заказчики. И во многом благодаря талантливой поэзии Хаюшки задорный и веселый вор, отважный налетчик и бесстрашный мужественный киллер стали любимыми народными героями. В самом деле, не брать же пример с клоунов-«ментов».

Он карал и дарил непреклонно,

А теперь — «удалился от дел»…

Десятки диктофонов тянулись к нему, и Хаим выложился весь, отчетливо сознавая, что через час эта песня, растиражированная тысячами пиратских студий станет абсолютным хитом номер один в стране, а еще через час он подпишет на нее эксклюзив тысяч на пятьдесят баксов — за такие деньги можно и постараться.

Телефон позвонил вновь, и Мося раскрыл его: уж если не поговорить сейчас, то позже будет совсем неудобно.

— Я тебе не помешал? — осведомился Егор Дубовицкий.

— Но ты ведь понимаешь, где я нахожусь? — коротко и тихо спросил Мося.

— Все понимаю, Моська, ты мне скажи, этот щенок вановский далеко от тебя?

— В общем-то нет…

— Так скажи ему, пускай линяет, контора ему дело шьет.

— Ты что?

— Фуйче! Он у них в разработке. Говорят он тонну наркоты разгружал как раз в тот момент, когда папашку его улупили. И интересно другое, не была ли эта тонна платой за хорошую работу. РУОП это дело как-то просек и торговлишку им сорвал, но засветился он капитально. Мне нужно пару недель, чтобы отвести следаков от этой версии.

— Они что-нибудь выяснили? — осторожно спросил Мося. — У них есть какой-нибудь след?

— Как только будет что-нибудь конкретное, я дам знать. А пока подъедь-ка вечерком к Сулико, обсудим ситуацию Сдается мне, что кое-кто берет на себя больше чем нужно. Все.

А песня все продолжалась.

Так давай поклянемся, братки…

По понятьям его проводивши!

— истово возрыдал автор сорока дисков и лауреат премии «Герой России»

Что мы этого гада отыщем

Чтобы в землю его… закатить!

И хотя успех был полный, и стаи ворон взлетели от бури аплодисментов, и слезищи с воробьиное яйцо величиной градом покатились по обветренным красным лицам суровых отставных зеков, а ныне паханов и глав группировок, и несколько женщин от восторга попадали в обморок, а может сдавила их толпа, в едином порыве дернувшись к любимому Хаюшке — а все-таки внутри у Моси царила гадливость. Ну, нельзя так у гроба, не место тут театральному закатыванию глаз и трагическому пришепетыванию. Не место тут зарабатывать себе дешевую популярность. Тут, у врат вечности, надо либо тихо сказать что-то идущее от сердца, либо промолчать, никто тебя за это не осудит.

И словно соглашаясь с ним, сначала исподволь, мерным рокотом, словно земля содрогнулась, зароптали барабаны, потом ударили литавры, потом грянули трубы, тромбоны и валторны, и над кладбищем поплыл «Реквием» в исполнении Большого сводного оркестра центрального штаба армии. Настала пора прощания.

Все же Мося успел отдать приказание своему секретарю связаться с Хаюшкой сразу после похорон и утащить на переговоры по передаче прав на песню.