Банка для пауков

— Собственная безопасность — это менты над ментами, — терпеливо объяснил Алексей. — Если собез занялся наркотой, значит, они подозревают, что в ней по уши погрязли сами менты. Поэтому они и запустили своего агента, Ника, который и стукнул о доставке наркоты в город. Собез, конечно, оказался перед дилеммой. С одной стороны хотелось выяснить, кто из милицейского начальства в этом деле замешан. Но с другой стороны, партия была столь огромной (чуть ли не сто кило), что решено было подключать ОМОН и брать наркоту штурмом (у самого-то собеза реальной рабсилы никакой, но власти ого-го!)…

Невероятно, но факт, в его присутствии даже ее старенькая «шестерка» переставала капризничать и лучше слушалась руля. Жила Ирина в районе ВДНХ, там же, в нескольких троллейбусных остановках, одна из гостиниц была передана в ведение МВД, и Алексей добился перевода туда из общаги, поэтому возвращаться им было по пути. Обычно Ирина подвозила его к подъезду гостиницы, но в тот вечер «шестерка» так забарахлила, что пришлось Алексею садиться за руль и он с трудом дотянул машину до дому.

Доехали они, когда уже было темно. Алексей поставил машину на стоянку, расположенную поодаль, сбоку от жилых подъездов и обернулся к Ирине.

— Я чувствую, что говорю глупость, — сказал он, — но… Я хочу сказать, что не имею права больше откровенничать с тобой.

— Почему? — искренне удивилась Ирина.

— Я бы не хотел, чтобы об этом стало известно кому-то еще. Понимаешь, если об этом Нике станет известно, то его тут же вычислят, и убьют.

— Ну, я думаю, что бандиты уже давно подозревают, что их кто-то выдал…

— Подозревать — одно, твердо знать — другое.

— Я вам твердо обещаю, пока вы сами мне того не разрешите, никому не рассказывать о ваших сведениях.

— А чем вы докажете искренность ваших слов? — допытывался Алексей.

— Чем докажу? А какие доказательства вам нужны?

— Неопровержимые и исчерпывающие, — заявил молодой человек, и протянув руку к краю сиденья, дернул на себя рычажок — и спинка сиденья откинулась.

Ирина и глазом сморгнуть не успела, как почувствовало на себе тяжесть тела парня и вкус его губ на своих губах. В первые секунды ей захотелось расхохотаться — настолько идиотской казалась, если глядеть со стороны, эта сцена. Она — с сигаретой в зубах, в вечернем платье, он — в костюме и при галстуке, пытается поцеловать ее и ойкает, обжегши нос о сигарету… Тут не особенно и побрыкаешься, ввиду того, что машина стоит у ее собственного дома. Дело осложнялось тем, что он оказался в самом выгодном положении, скинуть его с себя усилием рук было невозможным, подголовник прочно держал ее голову в положении самом удобном для поцелуя. И поцелуй этот продолжался дольше, чем можно было списать на обычный порыв дружеских чувств. В конце концов Ирина решила дотянуться левой ногой до клаксона. Для этого следовало отвести ее в сторону и поднять, что ей и удалось, однако Алексей воспринял этот жест совершенно превратно, чуть ли не как приглашение. Он оттянул низ ее трусиков — и Ирину захлестнул шквал эмоций. С одной стороны, это была не первая ее супружеская измена, перед рождением Сережки она целых два года делила постель с тогдашним завредакцией. С другой же — каждую свою измену она очень переживала и оправдывало этот разврат в ее глазах только одно — их с мужем-Володей абсолютное и взаимное равнодушие друг к другу. Они были будто членами одной трудовой бригады, в обязанности которой входило совместное воспитание ребенка, походы с ним в ясли-садики, выгул собаки, приготовление пищи, пристраивание рукописей супруга где сможется, покупка серванта, дачного домика, поездки на пикники и…

Резкий звук клаксона на мгновение отрезвил ее. Она отдернула ногу, и тогда Алексей помог ей поднять и вторую. О Господи! Ее бросило в пот. Надо же, прямо перед домом, лежать в машине, задрав обе ноги вверх и уперевшись ими в потолок, в то время как между ними пристроился этот сумасшедший в пиджаке, при галстуке и со спущенными штанами. Надо было немедленно что-то предпринять. И она приняла единственно верное в тот момент решение — задрала наверх его пиджак, сорочку и майку и обвила обеими руками его торс. И все же в нем было что-то мужланское. В тот момент, когда она уже готова была отдаться волнам оргазма, он вдруг отодвинулся и принялся надевать презерватив. Конечно, сделать это без ее напоминания было с его стороны весьма предусмотрительно, но… он мог бы быть и поделикатнее.

И вот, наконец, он разрядился, не очень быстро и не очень медленно, по времени в самый раз. На этот раз на ее толчок руками он отодвинулся и дал ей сесть (опуская ноги, она чуть не высадила стекло), помог поднять сиденье. Только оправив юбку, она почувствовала себя в своей тарелке, поправила прическу и грим и обернулась к нему.

— Послушайте, — резко сказала она. — Как все это, собственно, понимать?

— Ну, не знаю… — засмущался Алексей, — должен же был я как-то отблагодарить вас за этот прекрасный ужин.

— Ага, значит такова, получается, ваша благодарность.