Банной горы хозяин

Обруч изобразил – сердце Валентина заколотилось как бешеное, глаза сузились, пальцы рук напряглись. На святом престоле стоял перед ним бесовский божок и нагло смотрел злыми немигающими глазами. Прочь, нечисть, отступи перед Святым Крестом!

Вот теперь движения сложенных пальцев Валентина заставили Будду вспыхнуть желтым огнем.

– Теперь слова, – потребовал Всеслав. – С чувством в сердце!

– Во имя Отца, – прогудел Валентин, – и Сына, и Святого Духа… изыди, Сатана!

Мерзкий бесовский божок вспыхнул как порох. Всеслав застыл с предупреждающе вскинутой рукой – опоздал, слова успели вылететь на волю. Что называется, вошел в образ, подумал Валентин, и чтобы не пропадало добро, скомандовал хвосту выход. Поясницу опоясал огонь, хвост смерчем закрутился вокруг бившего из головы Будды луча света и принялся пожирать Силу с жадностью давно не кормленного крокодила. Валентин обхватил себя руками за туловище и наклонился вперед – хвост на полном серьезе грозил оторваться, и такая поза показалась единственным способом его удержать.

– Довольно! – рявкнул Всеслав, резким ударом сбрасывая Будду с престола. Валентин, мысленно уже попрощавшийся с хвостом, облегченно распрямился – поток Силы исчез, хвост стал управляем и покорно втянулся обратно в копчик. – Ты взял больше Силы, чем можешь контролировать! Скорее твори мощное заклинание, иначе умрешь!

Дельный совет, отметил Валентин, осознав, что не рискует отнять руки от туловища. Хвост хоть и спрятался, но распирал спину изнутри, и удерживать его там было совсем не просто. Что-нибудь простое, вроде материализации, подумал Валентин; но только не тайгл!

Паучья звезда ледяными пальцами вцепилась в грудь, хвост хлестнул по полу, словно бич дрессировщика. Валентин сразу же почувствовал облегчение – Силы стало заметно меньше, а значит, она снова была под контролем.

– Извините, – сказал Всеслав, – я позволил себе лишнее. Вы не будете возражать, если я дематериализую ваше творение?

Валентин оглянулся и расплылся в улыбке: там, куда пришелся удар невидимого хвоста, высилась полутораметровая стеклянная бутылка. Стеклянная ли? Валентин протянул руку и проткнул горлышко насквозь; значит, не тайгл. Но в остальном – все как три года назад, на тренировке с Тангастом. Вот что значит привычка!

– Да, пожалуйста, – кивнул Валентин. – Ну, как у меня получилось?

– Вы прирожденный кощунник, – ответил Всеслав, прикладывая ладонь к груди. Громадная бутыль бесшумно распалась на мелкие осколки, тут же растаявшие в воздухе. – Пойдемте в парк, здесь нам больше нечего делать.

Валентин проводил взглядом Будду, проплывшего по воздуху в тайную кладовую Всеслава, и двинулся к выходу. В притворе храма Всеслав на секунду остановился, в очередной раз приложил ладонь к груди – и мир вокруг ожил, стоявшие рядом люди с удивлением уставились на возникших неизвестно откуда незнакомцев.

Поудивляются и забудут, подумал Валентин, покидая храм. Мало кому хочется жить в мире, где чудеса случаются каждый день, а в обычной московской толпе бродят невидимые колдуны, относящиеся к людям как к траве под ногами. Лучше повернуться обратно к святым иконам, осенить себя крестным знамением и забыть обо всех странностях сегодняшнего дня.

А вот мне забывать о странностях не следует, переключился Валентин на собственные проблемы. Приятно, конечно, что я прирожденный кощунник; но вот Сердце у меня ученическое, щепоть Силы вместит, и на попятную. Нестыковочка получается – никак мне с таким Сердцем обещанные шестьдесят процентов не унести. Всеслав не дурак, наверняка тоже догадался, сказал как отрезал – «больше нечего делать». Теперь, видать, переживает, что меня за важную шишку принял – идет сквозь толпу как по канату, взглядом народ расталкивает. На серьезный разговор настраивается, не иначе.

Рухнула легенда, констатировал Валентин, поспевая за широко шагающим колдуном. А ведь мне от Ордена не столько «русский коэффициент» нужен, сколько доверие. Чтобы сценарий сошелся, Всеслав во мне должен серьезную фигуру видеть, а не подсадную утку Нострадамуса. Ну-ка, Обруч, притормози время; пора новую сказочку придумывать.

Итак, Нострадамус отдал Камень, а вместо себя прислал никчемного ученика. Зачем ему так поступать? Во-первых, чтобы сохранить инкогнито; предположим, Нострадамус всерьез побаивается Ордена и проверяет, не нападут ли на него при первой встрече… Так ведь было уже; Славян-Всеслав напал, да так напал, что не будь у меня Бублика да пангийских ухваток, тут бы мне и крышка!

Вот тебе и инкогнито, усмехнулся про себя Валентин. Если Всеслав атаковал в полную силу, а я даже не поморщился, то не слишком ли я крут для ученика-неумехи?! Скорее уж можно предположить – и нужно предположить, чашники-то не вчера появились, – что я просто Сердцем пользоваться не научился, а сам по себе маг хоть куда! И коли так, вполне могу быть Нострадамусом, притворившимся Ивановым – Нострадамусом, который теперь, испробовав кощунство, осознал, насколько ему нужен посредник между собственным карликовым Сердцем и Силой Черного Камня.