Баньши Ветра

Пока неизвестный говорил, Фиама всматривалась и вслушивалась, пытаясь понять, где находится источник голоса. Но звук напоминал эхо и хор сразу, он шёл с нескольких сторон, так что полукровка совсем запуталась.

– Библиотекарь? Где вы? Вас не видно. – Девочка успела посмотреть и вверх, но никого не обнаружила.

– Ты чё? Полчаса же стояла пырилась и не увидела, что ли? А только я отозвался, отвернулась. Вот вам воспитание! – Мужчина говорил с акцентом, но чьим Фиама не знала. Девочка вертела головой, пытаясь разглядеть говорившего, но без толку – рядом никого не было. Вроде самый громкий голос шёл из-за спины, и источник его находился близко.

Девочка стала лихорадочно соображать: она в Академии магии, следовательно, вполне реально, что библиотека живая. С Фиамой могли разговаривать сами книги или полки, или какой-то предмет, который есть везде. Он должен встречать посетителей при входе, провожать по всему зданию и указывать нужные книги. Полукровка никак не могла отделаться от мысли, что с ней разговаривало само здание библиотеки – один и тот же голос шёл отовсюду, значит не книги – Фиама предполагала, что их голоса звучали бы по-разному. Но библиотека, полка, башня – слова женского рода, а голос мужской.

Портрет.

Дочь ашуры резко обернулась и посмотрела на изображение, смысл слов дошёл до неё. Юноша подмигнул. Непроизвольно у Фиамы расширились глаза, она смотрела на портрет и думала, что ей почудилось. Она до последнего считала, что говорят стеллажи, на которые она также долго смотрела. Молодой человек на картине покачал головой.

– Долго же ты соображала, ушастая.

Говорил, и правда, портрет. Голос был настоящий и человек в раме выглядел живее живого. Фиама не сдержалась и протянула руку, возникло чувство, что это не рама с картиной, а окно: протянешь руку и дотронешься до плоти. Так девочка и сделала, пальцы ощутили застывшие мазки краски на холсте, это просто картина.

– Э-э, – заорал портрет. – Ты куда руки суёшь? – Фиама отдёрнула руку, испугавшись больше криков юноши, чем ощущений от прикосновения.

– Так и глаз выколоть можно! – не унимался портрет. – И что тогда? Слепой библиотекарь в помощь! Руки в кармансы! – Девочка быстро убрала руки в карманы шорт. Портрет немного успокоился.

– Вот разорался! Что сразу нельзя было сказать, что ты библиотекарь?! – не выдержала Фиама, усталость давала о себе знать.

– Так и ты ж не звала! – Вылупился разными глазами на обнаглевшую посетительницу портрет.

– Звала! Краску из ушей достань! Я тут орала библиотекарь, а в ответ пусто! Нефиг сразу на меня орать! – Фиама развернулась и пошла к противоположным стеллажам, искать необходимые книги. Её снова трясло. Стоит ей сорваться на кого-нибудь, как её начинала бить дрожь. Почему? Нервы? Скромность? Защитная реакция организма?

– Тебе чего, твой Куратор не рассказал, как библиотеку юзать? – не унимался портрет, то и дело он употреблял непонятные слова, или переходил на деревенский говор.

Девочка помотала головой, не поворачиваясь к портрету. Может он и объяснял, но как во всей той тарабарщине разобрать, к тому же он словно нарочно вывалил на неё столько информации, что никто бы не запомнил. Видимо Куратор торопился отделаться от подопечной и заняться более важными делами. Усталость наваливалась на полукровку, тело била дрожь, она вспотела. Может, простыла после физкультуры?

– Ну и Всё! – гаркнул в ответ портрет и показал девочке язык, но она спиной естественно не видела.

– Ну и всё, – шёпотом повторила Фиама. Даже с библиотекарем она не смогла наладить отношения. Да и как? У неё никогда не было друзей.

В библиотеке повисла безжизненная тишина. Фиама искала нужные книги и шла вдоль широкого стеллажа. Молодой человек с картины наблюдал за ней. Полки закончились, и перед Фиамой снова предстало знакомое лицо с разными глазами, выглядывающее из рамы.

– Никак не найти, да? – с весёлой улыбкой полюбопытствовал юноша.

– Ничего. – Фиама в два шага оказалась у другого стеллажа и стала рукой водить по корешкам, пытаясь найти хоть одно знакомое название. Ей не помогут. С чего бы это? Да ещё подначивать будут. Слёзы наворачивались на глаза и мешали, как следует рассмотреть названия на переплётах.

– Да ладно тебе. Без меня всё равно не найдёшь, – примирительно сказал юноша.

– И как ты мне поможешь? Сидишь в своей раме с краской в ушах, – тихо съязвила Фиама, не смотря на портрет. С каждой фразой отношения с библиотекарем на портрете низвергались всё ниже в пропасть. Но глупое упрямство не отпускало дочь Шанны. На неё наорали, а теперь просить о помощи крикуна? Она справится сама!

– Извинись. Я помогу. – Пожал плечами портрет, когда полукровка проходила мимо него.

– Извиниться. За что? – не поняла Фиама.

– За то, что наорала на меня, – спокойно ответила картина.

– Ты первый начал, – пробормотала в сердцах уязвлённая девочка.

– Ты начала! Без меня ни шиша не найдёшь!

– Ты первый начал фунять! Я ответила. Сама найду…

– Я только фунял, а ты орать начала и руками блудить! – выдал портрет.