Баньши Ветра

Выглядит будто она вернулась с того света… весь её вид… Теперь ей житья не дадут, она станет баньши Академии магии Воздуха. Бедная девочка, сколько ещё на неё свалится бед? Но она стала так похожа на Них. Хоть Декан и состриг седину, волосы вырастут вновь. Мне даже страшно идти к себе, ведь она там ждёт меня. Что если в ней проснутся воспоминания прошлых жизней и она сойдёт с ума? Что если это уже случилось? Что если там, под землёй, с ней произошло что-то? Такие события оставляют след. И не только в виде белой пряди. Что если в неё проникла первородная тьма? Что если она кинется и убьёт меня… эта баньши… эта ашура… Чёрт! Что за мысли?! Ты – маг Воздуха или кто?! Стыдись! Стыжусь…

Вернувшись в своё крыло, Эрви увидел, как полукровка неподвижно стояла около двери в его покои и еле заметно дрожала, то ли от холода, то ли от страданий, испытанных этой ночью. Весь её вид был жалок, словно побитая собака, ожидающая, что хоть кто-то приютит её. Но что-то в том, как она стояла, как держалась, выдавало в ней стойкость. Возможно сила духа ашуры?

Лекари ей не помогли, всучили бинты и мази и, похоже, спровадили. Что ж он их не винил. Она выглядела весьма пугающе, как призрак, или вампир, при этом ходила и держалась нормально, за исключением пустого взгляда. Сам бы её спровадил, но он Куратор и должен хоть чем-то помочь.

Эрви приближаясь осмотрел подопечную небесным взором, убедившись, что никаких опасных ран на полукровке нет. Лекари занимались выхаживанием нескольких заболевших преподавателей, а дежурными оставляли неопытных новичков.

Куратор подошёл, несколько отстранившись от подопечной, открыл дверь и указал ей на уборную. Фиама проследила взглядом за Куратором и заперлась. Она промыла раны в прохладной воде, чтобы не так сильно щипали. Затем, как смогла, забинтовала правую, а потом левую руки. Ноги тоже пришлось мыть, доставать из кожи кусочки веточек и листиков, прилипшие к разодранным стопам, и бинтовать. Взглянув в зеркальце, полукровка ахнула. Слёзы потекли по щекам.

Фиама даже не представляла, как ужасно выглядит. Она походила на лысеющего старика – вместо чёлки на голове красовалась выбритая проплешина, уходящая к затылку, ниже локоны постепенно становились длиннее, но торчали кривыми клоками. Остальные волосы оставались длинными. На затылке они слиплись и свалялись комом в запёкшейся крови.

Проплешину никак не спрятать. Ко всему прочему половина лица опухла, от сильной пощёчины глаз заплыл. Радовало, что зубы целы. Но в таком виде она не могла показаться на занятиях. Что подумают преподаватели? Синяки продержатся минимум неделю. Как она будет учиться с таким лицом?

Острые уши торчали из клоков волос, глаза стали вместо голубых серыми, уставшими, но холодными и блестящими недобрыми искрами. Кожа побледнела из-за потерянной крови. Под вторым глазом, не заплывшим, залегла тень. Щёки ввалились, словно Фиама голодала несколько дней. Она выглядела кошмарно, в гроб краше кладут. Тут она снова начала всхлипывать, она ведь и побывала в гробу.

Полукровка походила на вампира. Не тесно ли им спать в гробах, подумала она, пережившая весь этот кошмар.

Теперь Фиама понимала, почему от неё все так шарахались, даже Куратор, а также это странное прозвище, полученное на уроке истории. Теперь она Баньши – вернувшийся с того света дух мщения, каратель своих обидчиков и убийц. Но ещё не хотели убить. И всё равно. Фиама вспомнила Сиэля, стоявшего над ямой. Она просила её пощадить, а он не сделал ничего. Может, она и впрямь, стала Баньши? Как же хотелось Фиаме собственными руками придумать деканскую мразь, этого лживого двуличного ублюдка.