Барабаны зомби

– Я-то понимаю, каково вам, – сказал я. – Вы сталкиваетесь с таким, что ни в какие рамки не укладывается, и это пугает как черт-те что. Но стоит узнать об этом больше, и со страхом можно справиться. Знание – лучшее лекарство от страха. Так всегда было.

– И что мне делать? – спросил Баттерс.

– Я отвезу вас в какое-нибудь безопасное место. Как доедем, определюсь с дальнейшими ходами. А пока спрашивайте, а я буду отвечать.

Баттерс сделал еще глоток кофе и кивнул. Руки его, вроде бы, дрожали уже меньше.

– Что это был за человек?

– Представился Гривейном, но сомневаюсь, чтобы его так звали по-настоящему. Он некромант.

– Что значит – «некромант»?

Я пожал плечами.

– Некромантия – использование магии для всяких фокусов с мертвыми. Некроманты могут управлять трупами, заставлять их двигаться, манипулируют призраками, имеют доступ к знаниям, похороненным в мертвых мозгах…

– Но это невоз… – не выдержал было Баттерс и тут же осекся, закашлявшись. – Ох. Да. Простите.

– Еще они могут делать кучу всяких пакостей, касающихся души, – продолжал я. – Даже в нашем, скажем так, не совсем обычном кругу об этом не очень-то говорят. Но я слышал рассказы о том, как они наделяют трупы своим разумом, подчиняя своей воле. Я слышал даже, что они способны воскрешать людей из мертвых.

– Иисусе! – удивился Баттерс.

– Вот насчет этого конкретного случая я не уверен.

– Нет, нет, я в смысле…

– Я знаю, в каком смысле, Баттерс. Я пошутил.

– Ох. Да. Простите, – он отпил еще кофе и снова принялся смотреть в окно. – Но… Возвращать мертвых к жизни? Может, это не так уж и плохо.

– Если исходить из того, что то, во что превращает их некромант, лучше, чем смерть. Судя по тому, что я слышал, они редко делают это по гуманным соображениям. Впрочем, все это может быть и брехней. Я же говорю: об этом не говорят.

– Почему? – поинтересовался Баттерс.

– Потому, что это запретная тема, – ответил я. – Некромантия нарушает один из законов магии, установленных Белым Советом. Наказанием за это служит смертная казнь, а навлекать на себя хотя бы подозрения Совета никто не хочет.

– Кто не хочет? И что это за совет?

– Ну, я например не хочу. А Белый Совет… ну, большинство людей сравнило бы его, типа, с правящим органом чародеев всего мира, но на деле он больше напоминает масонскую ложу. Или, может, братство.

– Никогда не слыхал про братства, выносящие смертные приговоры.

– Гм… У Совета всего семь законов, но стоит нарушить хоть один… – я выразительно провел пальцем по шее. – Да, кстати, они не лишком любят, чтобы про них знали обычные люди. Поэтому не советую рассказывать о них кому-либо еще.

Баттерс поперхнулся и невольно потянулся пальцами к своей шее.

– Ох… А этот тип, Гривейн – он вроде вас?

– Он не вроде меня, – произнес я и сам удивился тому, каким злобным рыком прозвучали эти мои слова. Баттерс дернулся и чуть отодвинулся от меня. Я вздохнул и заставил себя снова понизить голос. – Но да, он, возможно, тоже чародей.

– Кто он? И чего ему нужно?

Я выдохнул сквозь зубы.

– Скорее всего он из учеников одного на редкость вредножопого чернокнижника по имени Кеммлер. Некоторое время назад Совет сжег Кеммлера в золу, но кое-кто из его учеников мог и сбежать. Я думаю, Гривейн ищет одну книгу, которую его учитель спрятал перед смертью.

– Учебник магии?

– Нет, – фыркнул я. – Такие штуки найти несложно. Если мои догадки верны, эта книга содержит суть опыт и теорию, которыми Кеммлер пользовался для самых серьезных своих штук.

– Значит, – кивнул Баттерс, – если Гривейн заполучит эту книжку и выучится по ней, он станет новым Кеммлером?

– Угу. И он упомянул, что в этом деле участвуют и другие. Я думаю, откуда-то просочился слух, что книга Кеммлера сохранилась, и те из его учеников, кто дожил до наших дней, повылезали на поверхность, чтобы ухватить ее прежде, чем на нее наложат руки другие братья-некроманты. Если уж на то пошло, об этой книжице, должно быть, мечтает почти каждый, имеющий какое-то отношение к черной магии.

– Тогда чего же этот ваш Совет не похватает их и… – он тоже чиркнул пальцем по горлу.

– Пытались, – кивнул я. – Они считали, что отловили всех.

Баттерс нахмурился.

– Я правильно понял, – заметил он, – чародеи тоже не слишком любят думать о неприятных вещах?

Я невольно хохотнул.

– Они тоже люди, дружище.

– Но вы-то теперь можете рассказать Совету про Гривейна и этой книге, разве не так?

В животе у меня неприятно сжалось.

– Не так.

– Почему?

Потому, что если я сделаю это, Мавра уничтожит моего друга. Мысль эта обожгла мой мозг с такой силой, что мне хотелось визжать от досады, но я все-таки справился с собой.

– Долго рассказывать. Вкратце это сводится к тому, что в Совете меня не слишком любят, к тому же у них там сейчас и без этого хватает забот.

– С чем, если не секрет? – поинтересовался он.

– С войной.

Он задумчиво потер переносицу и, склонив голову набок, посмотрел на меня.

– Это ведь не единственная причина, по которой вы не обращаетесь к ним, не так ли? – спросил он.

– В точку, Холмс, – улыбнулся я. – Нет, не единственная. Не напирайте.