Барк «Жемчужный»

Эмма не поняла, что случилось. Она долго лежала на дороге.

Когда к ней вернулось сознание, она увидела машину отца, охваченную языками пламени. Вокруг, машины бегала Симона и, смеясь, размахивала руками.

По-видимому, ум бедняги помутился. Увидев Эмму, она в испуге бросилась в сторону.

Песок ослеплял, вызывал в глазах резкую боль, но Эмма в надежде найти Фатиму с ребенком тщательно обыскивала дорогу, кричала и звала:

— Фатима!

Все было напрасно. Колючий шорох песков заглушал крик девочки.

Постепенно пыльная буря утихла. Наступила тишина.

— Фатима! — снова позвала Эмма.

— Я здесь! — вдруг послышался из темноты голос, и марокканка, прижимая к груди ребенка, подошла к Эмме — Мы убежали от Симоны… Она свихнулась. Волей аллаха мы все живы.

— Симону надо найти, — заявила Эмма. — Симона, Симона! Эй, Симона!

На этот раз Симона отозвалась. Она подошла к догорающим останкам машины, вся в пыли, в рваном платье. Печальная, виноватая улыбка блуждала по лицу девушки.

Фатима поглядела в ночь, прислушалась и сказала:

— На этой дороге больше никого не будет, она завалена пылью.

— Отчего шофер грузовика не остановился? — спросила Эмма.

— Не хотел отвечать за нашу машину…

— Что же нам делать, Фатима?

— Надо идти к океану. Там рыбаки. Если аллах захочет, мы непременно доберемся, девочка.

Они пошли. Эмма крепко держала Симону за руку, чтобы та снова не убежала. Но вскоре их остановила низина с зыбучими песками, Они долго, обходили опасное место.

Было уже часа три ночи, когда перед ними показались дюны. Ребенок уснул на руках матери.

— Здесь снова где-то зыбучие пески, — сказала Фатима. — Нам лучше обождать рассвета.

Все же они не остановились. Они осторожно и медленно шли, зорко приглядываясь к песчаной земле.

Стало светать. Как только над дюнами поднялось солнце, всем захотелось пить. Но воды не было.

Ребенок требовательно кричал, стараясь вырваться из рук матери.

— Я ударилась. У меня не стало молока… — с тоской произнесла Фатима.

Она присела на песок и обнажила правую ногу. Выше колена образовалась большая коричневая опухоль.

— Плохо, — сказала Эмма.

— Аллах нам поможет.

— Аллах, аллах, аллах! — вдрус рассердилась Эмма. — Скажи, где твой аллах?

— О чем ты говоришь, безумная? Молчи! — в ужасе взмолилась Фатима.

Марокканка поднялась. Теперь она с трудом волочила ноги. Но она шла. Ни жалобы. Ни стона. Зной усиливался. Мальчик захлебывался от крика.

— Сын Месяца, Сын Месяца! — позвала Эмма и погладила малыша. — Фатима, я понесу ребенка…

— Нет! — испугалась Фатима. — Ты нечистая… Ты оскорбила аллаха.

— Пусть так. Симона, помоги Фатиме.

— Нет, нет, не смейте к нему прикасаться!..

Эмма чувствовала, что силы оставляют ее.

— Скоро ли океан? — спросила она.

— Скоро, — хмуро ответила Фатима.

Наконец они вышли к океану. Он был безлюден. Ни одной лодки, ни одного паруса. Эмма и Фатима переглянулись.

— Рыба ушла далеко от берега, а все рыбаки за ней погнались, — глядя вдаль, вздохнула Фатима.

Они укрылись за кормой разбитой лодки, выброшенной на берег прошлогодним штормом.

Перед ними был океан воды. Они попробовали пить ее, но их тут же вырвало. Все же Эмма не могла оторвать глаз от прозрачной воды океана.

Неожиданно она увидела в ней круглую золотоглазую рыбу. Умоляюще протянув к воде руки, Эмма затаила дыхание.

«Океан, подари нам эту рыбу!» — все кричало в Эмме.

Золотоглазая с оранжевыми плавниками глядела на девочку и, казалось, улыбалась.

Рыба! Из нее можно выжать сок и напоить ребенка. Остатки золотоглазой они съедят сами…

— Рыба, послушай, — сказала Эмма. Она ласково посвистела рыбе. Та не шевелилась. Эмма собрала все свои силы и бросилась на нее.

Рыба исчезла.

Девочка вышла на берег и легла в ногах сестры и Фатимы.

Ей вдруг показалось, что их руки благодарно погладили ее мокрые волосы.

Так ли это было или не так, но она почувствовала себя лучше, словно прохладой Арктики дохнуло на нее.

Солнце поднялось выше. Фатима вздохнула и сказала:

— Терпите, аллах нас не оставит… Надо ждать.

— Ждать? Нет, не надо! — глухо, не своим голосом вдруг вскрикнула Эмма. — Там, в сумке, фляга с водой!.. Несколько горстей снега…

Как она могла об этом забыть? Ее вместе с сумкой выбросило из машины.

— Кто-то мутит твою душу, — испугалась Фатима. — Ты не африканка… Ты не вернешься.

— Не ходи, — попросила Симона.

Эмма усмехнулась. Разве она не пионерка Северного Сияния?

Эмма поднялась. Ее зоркие глаза запомнили путь к машине.

Она шла пошатываясь, но не падала. Какая-то странная сила, похожая на музыку, поддерживала ее. Крутые мускулистые волны музыки несли Эмму по скрипучей, жесткой земле.

А солнце было как спирт. Жгло и пьянило.

— Не жги! Ты разве не знаешь, что трое ждут меня на берегу? — сказала Эмма.

И солнце, казалось, сжалилось над девочкой.

Дюны исчезли. Исчезла Африка. Перед Эммой возникла тундра. Белые нежные руки пурги легли на плечо Эммы. Шорох снегов, переходящий в серебряный птичий свист, приветствовал ее.

Эмма остановилась перед обгоревшей, занесенной пылью машиной. Девочке посчастливилось: она нашла свою сумку.