Бархатные коготки

Прежде я уже раз или два бывала с Тони за кулисами «Варьете», но только днем, когда в зале царили сумрак и пустота. Теперь же в коридорах, по которым меня вел Тони, было светло и шумно. Мы миновали дверь, которая, как мне было известно, вела прямо на сцену: мелькнули лестницы, веревки и газовые рожки; парни в кепках и фартуках, поворотные механизмы, прожекторы. У меня возникло чувство (подобное я испытывала и в последующие годы, когда бывала в театре за кулисами), будто я ступила внутрь гигантских часов, ступила по ту сторону изящного корпуса, в пыльный, сальный механизм, безостановочно работающий в его невидимой для посторонних глубине.

В конце коридора Тони остановился у металлической лестницы, пропуская троих мужчин. Все были при шляпах и несли с собой верхнее платье и сумки; при нездоровых, землистых, как у бедняков, лицах их манеры выдавали привычку быть на виду, и я заподозрила в них торговцев с образцами товаров. Только когда они уже прошли мимо и обменялись шуточками со швейцаром, я поняла, что это покидает театр трио акробатов, а в сумках они уносят свои блестящие костюмы. Внезапно я испугалась, что Китти Батлер окажется на них похожей: некрасивой, заурядной, не имеющей ничего общего с той эффектной девушкой, что небрежно расхаживала в свете софитов. Я собралась попросить Тони, чтобы он отвел меня обратно, но он уже спустился по лестнице; когда я его догнала в коридоре, он держался за ручку двери.

Дверь была одна из ряда подобных и отличалась от них только медным номером 7, очень старым и поцарапанным, который был прикручен к центральной филенке на уровне глаз, а также прибитой ниже табличкой с надписью от руки. «Мисс Китти Батлер» — стояло на табличке.

Она сидела за столиком перед зеркалом, повернувшись вполоборота (наверное, на стук Тони), но при моем приближении встала и протянула руку. Даже на каблуках, она была немного ниже меня, и младше, чем мне представлялось, — возможно, ровесница моей сестры, то есть не старше двадцати двух лет.

— Ага, — произнесла она, когда Тони вышел (в ее голосе сохранились следы ее сценической манеры), — моя таинственная почитательница! Я была уверена, вы ходите ради Галли, но потом кто-то сказал, что вы не остаетесь после антракта. В самом деле, вас интересую именно я? У меня никогда еще не было поклонников!

Она удобно облокотилась на стол (я заметила, что он загроможден баночками с кремом, палочками грима, игральными картами, сигаретными окурками и грязными чайными чашками), скрестила ноги в лодыжках и сложила руки. На лице мисс Батлер оставался толстый слой пудры, на губах — ярко-красная помада; ресницы и веки были густо начернены. Одета она была в брюки, обута в те же туфли, что на сцене, только сняла с себя пиджак, жилетку и, конечно, шляпу. Крахмальную рубашку плотно прижимала к груди пара подтяжек, однако воротничок под ослабленным галстуком был распахнут. Под рубашкой проглядывал краешек кремового кружева.

Я отвела взгляд.

— Мне нравятся ваши выступления, — сказала я.

— Наверное, раз вы приходите так часто!

Я улыбнулась.

— Ну, знаете, Тони пускает меня совершенно бесплатно…

Она расхохоталась; на фоне накрашенных губ зубы выглядели ослепительно белыми, язык — ярко-розовым. Я почувствовала, что краснею.

— Я хотела сказать, что Тони пускает меня в ложу. Если бы пришлось платить, я бы заплатила, но за место на галерке. Ведь мне так нравятся ваши выступления, мисс Батлер, — я от них просто без ума.

На этот раз она не засмеялась, но слегка наклонила голову.

— В самом деле? — спросила она вполголоса.

— Да-да.

— Тогда расскажите, что вам так нравится.

Я замялась.

— Ваш костюм, — проговорила я наконец. — Нравятся ваши песни и то, как вы их поете. Нравится, как вы разговариваете с Трикки. Нравятся… ваши волосы.

Я запнулась, мисс Батлер, в свой черед, покраснела. Наступила, можно сказать, неловкая тишина, но тут внезапно, как будто вблизи, заиграла музыка — гудок рожка, дробь барабана, — и послышались аплодисменты, словно бы гул ветра в огромной морской раковине. Я подскочила и оглянулась, мисс Батлер рассмеялась.

— Второе действие, — пояснила она.

Аплодисменты уже стихли, музыка, однако, продолжала мерно пульсировать, словно могучие сердцебиения.

Мисс Батлер сняла локти со стола и спросила, не буду ли я возражать, если она закурит. Я помотала головой и повторила это движение еще раз, когда мисс Батлер, отыскав среди грязных чашек и игральных карт сигаретную пачку, протянула ее мне. На стене шипел в проволочной оплетке газовый рожок, и она приблизила к нему лицо, чтобы поджечь сигарету. С сигаретой в углу рта, с прищуренными глазами, она снова сделалась похожей на мальчика; правда, на сигарете, когда она вынула ее изо рта, остался темно-красный след помады. Заметив это, мисс Батлер покачала головой:

— Да что ж это такое, я до сих пор не стерла грим! Не посидите ли со мной, пока я очищу лицо? Знаю, это не очень-то вежливо, но мне нужно спешить: гримерная понадобится для другой девушки…