Бархатные коготки

Китти не умолкала. По ее словам, у мистера Блисса имелось множество знакомых в концертных залах Лондона, он обещал, что она будет выступать всюду, сказал, что она слишком хороша для провинциальной сцены; ее ждет слава в столице, где подвизаются все знаменитости, где крутятся большие деньги… Мне становилось все хуже, я едва слушала. Наконец я прикрыла рукой глаза и опустила голову. Китти замолкла.

— А ведь ты за меня не радуешься, — заметила она спокойно.

— Радуюсь, — охрипшим голосом возразила я, — но еще больше печалюсь — за себя.

Наступившую тишину нарушали только смех и скрип стульев внизу, в гостиной, и крики чаек за открытым окном. В комнате как будто стемнело, и на меня дохнуло осенним холодом.

Я слышала, как Китти шагнула ко мне. Быстро опустившись рядом на кровать, она отняла мою руку ото лба.

— Послушай, — сказала она. — Я должна тебя кое о чем спросить. — Лицо ее, за исключением россыпи веснушек, побледнело, глаза казались огромными. — Как я сегодня выглядела — красиво? Была доброй, приятной, всем угождала? Как ты думаешь, я понравилась твоим родителям? — Ее вопросы казались бессмысленными. Растерявшись, я только удивленно кивала. — Я пришла, чтобы их завоевать. Надела самое нарядное платье, чтобы показаться им важной птицей. Я думала: даже если во всем Кенте нет другой такой убогой и вульгарной семьи, я постараюсь их ублажить, чтобы они поверили мне, как своей дочери… Но нет, Нэн, они вовсе не убогие и не вульгарные, мне нисколько не пришлось притворяться! В жизни не видела таких добрых людей, и ты для них свет в окошке. Язык не поворачивается просить, чтобы ты их бросила.

Сердце у меня замерло — и вновь заколотилось.

— К чему ты это говоришь? — спросила я.

Она отвела взгляд.

— К тому, чтобы пригласить тебя: поедем со мной в Лондон.

Я удивленно заморгала.

— С тобой? Но как?

— Как мой костюмер, если ты не против. Как… не знаю, как кто угодно. Я поговорила с мистером Блиссом: вначале ты будешь получать немного, но если у нас будет жилье на двоих, тебе хватит.

— Как так? — едва выговорила я.

Наши взгляды встретились.

— Потому что… ты мне нравишься. Ты добра ко мне и приносишь удачу. И еще потому, что Лондон для меня чужой город, мистер Блисс неизвестно как себя покажет и со мной рядом не будет никого…

— Неужели ты и вправду думала, — медленно проговорила я, — что я способна сказать нет?

— Сегодня днем мне так и показалось. Вчера вечером и нынче утром я верила… О, там, в гримерной, пока мы оставались вдвоем, все было иначе! Я понятия не имела, как ты здесь живешь. Понятия не имела, что у тебя есть… парень.

От этих слов я осмелела. Отняла у нее свою руку и встала. Приблизилась к изголовью кровати, где стоял шкафчик с выдвижными ящиками. Кое-что оттуда вынула и показала Китти.

— Узнаешь?

Она улыбнулась:

— Это мой цветок.

Она взяла у меня цветок. Он был сухой и измятый, лепестки растрепались и побурели на концах. И еще он был сплющенный, потому что не одну ночь пролежал у меня под подушкой.

— Когда ты мне его бросила, — сказала я, — для меня началась новая жизнь. Прежде я существовала как будто во сне или не существовала вовсе. Встретив тебя, я проснулась — ожила! И ты думаешь, что я так просто могу от этого отказаться?

Мои слова ее ошеломили, и это понятно: ничего подобного я ни ей и никому другому прежде не говорила. Она обвела взглядом комнату, облизнула губы.

— А все остальные, там, внизу? — Китти кивнула на дверь. — Твои мать и отец, твой брат, Элис, Фредди?

Снизу донеслись выкрики: там шла дружеская перепалка.

«Что они такое по сравнению с тобой?» — хотелось мне сказать. Но я только пожала плечами и улыбнулась.

Китти тоже улыбнулась.

— Так ты в самом деле согласна? Мы отправляемся в воскресенье, через неделю. Времени у тебя остается немного.

Я сказала, что мне хватит. Китти положила розу на кровать, схватила мои ладони и крепко их сжала.

— О Нэн! Дорогая моя Нэн! Это будет грандиозно, обещаю тебе!

Она простерла ко мне руки, и, отвечая на ее объятие, я почувствовала, как она трясется — это был смех радости.

Затем, чересчур поспешно, она отстранилась, оставив меня обнимать воздух.

Снизу послышался шум, стукнула, открываясь, дверь, по лестнице затопали ноги, раздался оклик: «Нэнси!» Это была Элис. Перед дверью спальни она помедлила, но из деликатности — или страха — не повернула ручку.

— Все уходят, — крикнула она. — Матушка спрашивает, не будет ли мисс Батлер добра спуститься на минутку, чтобы с ними попрощаться.

Я посмотрела на Китти.

— Иди одна, — сказала я, — без меня. Я спущусь через минуту. — И шепнула: — Не говори им ничего о… наших планах. Я сама с ними потом поговорю.

Она кивнула и снова сжала мою ладонь; я слышала, как она вышла к Элис и они вместе стали спускаться по лестнице.