Барометр падает

Киллиан пожал плечами. Когда ему было столько же лет, сколько Клэр, он успел навидаться всяких кошмаров: человека, растоптанного лошадью, обгоревшего при взрыве керосиновой плитки, женщину с колом в животе…

— Дети выносливые. Давай поедим.

Они уселись у раскладного столика рядом с окном. Ярмарка закрылась, и жители Айлендмэги ушли, остались только тинкеры с животными. Тишина. Звездное небо.

Они съели рагу и запили пивом «Харп» из холодильника.

Прибрав на столе, они включили переносной телевизор, но единственное, что смогли найти, — мультсериал «Флинтстоуны», транслировавшийся по Би-би-си Скотланд на шотландском гаэльском языке. Киллиан с удивлением обнаружил, что понимает практически все.

— Что они говорят? — спросила Рейчел.

— Вильма думает, что Фред к ней плохо относится, и уходит от него, — перевел Киллиан.

— Мне больше всего жаль Бетти. У Барни нет шансов.

Киллиан рассмеялся. Когда серия закончилась, Киллиан и Рейчел завернулись в одеяла, вышли наружу и присели на скрипучие шезлонги.

Костер на берегу превратился с груду тлеющих угольков, которые уносило приливом. Они сидели и наблюдали за приливом и затухающим огнем.

— Пойду девочек проверю, — спохватилась Рейчел.

Киллиан закурил. Через две минуты она вернулась:

— Спят. Который час?

— У меня часов нет, а телефон вышел из строя.

— Как я устала…

— Ложись спать.

— Да, я пойду.

— Я буду на софе спать, — предупредил Киллиан.

— Есть же две нормальные кровати.

— Знаю. Я беспокойно сплю, а тебе надо хорошенько выспаться.

— У тебя покурить еще осталось?

Киллиан протянул ей сигарету.

— Красивое море, — сказала Рейчел.

— Красивое…

— Для марта довольно тепло.

Киллиан кивнул.

Они сидели, курили, Киллиан насчитал восемь маяков, самый далекий — на севере — был милях в пятидесяти отсюда.

— Так вот какого ты рода. Вы цыгане, да?

— Не совсем. Пейви.

— Первый раз слышу.

— Можешь звать нас тинкерами или трэвеллерами, как хочешь.

— Нет, пейви мне нравится. А в чем разница между пейви и цыганами?

— Цыгане — это Roma. Они родом из Индии. Говорят они на индоевропейском языке, который, как я слышал, довольно близок к санскриту.

— А пейви?

— Никто в точности не знает, откуда мы родом. Я слышал и читал о десятках различных теорий.

— Например?

— По одной версии, мы исконные обитатели Ирландии, жившие до прихода кельтов, по другой — те, кто выжил после чисток Кромвеля. Кто-то даже утверждает, что мы родом не из Ирландии, а с какого-то острова, типа Атлантиды, находившегося когда-то между Ирландией и Шотландией.

— А ты как думаешь?

— Мне больше нравится теория, которая утверждает, что мы были здесь первыми.

— И много на земле пейви?

— Всего несколько тысяч в Ирландии да примерно тысячи две в Англии и Америке.

— А говорите вы на каком языке, ирландском?

— На шельте — это что-то вроде диалекта ирландского. Но при чужих мы не любим говорить на нем.

— Как же так вышло, что ты не умел читать до двадцати лет?

— Не нужно было. Мы другое изучали, — поежился Киллиан.

— Интересно, что?

— Как ремонтировать двигатели, разбирать машины, взламывать замки, как ухаживать за лошадьми. Все в таком роде.

Рейчел кивнула и пристально посмотрела на воду:

— Что теперь с нами будет? Со мной и девочками?

— Какое-то время вы побудете здесь. Я раздобуду телефон и свяжусь с Ричардом. Потеря ноутбука изменила ситуацию. Если я не дозвонюсь до Ричарда, попробую найти Тома.

— Это не опасно?

— Не беспокойся. Обещаю, все будет хорошо.

Женщина улыбнулась:

— Значит, вот так ты и живешь?

— Да нет. Раньше жил. А теперь изучаю архитектуру в Ольстерском университете. Студент-переросток…

— Архитектура? Тебе это интересно?

— До жути. А тебе нет?

— Нет. Мне кажется, все здания похожи друг на друга.

Киллиан положил сигарету на бетонный блок между шезлонгами:

— Дома кажутся мне загадочными и притягательными до сих пор. До семнадцати лет я жил в трейлере, еще десять лет обитал в номерах отелей. Только лет в тридцать у меня появилось нормальное жилье. У меня даже есть теория, касающаяся домов.

— Даже так?! — Рейчел еще раз внимательно присмотрелась к Киллиану.

Вряд ли его можно было назвать красавцем, он был слишком высок и нескладен. Но она понимала, почему женщины могли потерять от него голову. В его глазах таился особенный, притягательный серый отблеск, который ей самой так нравился.

— Рассказывай, — попросила она. — Видно, что тебе не терпится.

— Ну слушай. Архитектура — это искусство и наука о постоянных строениях. Но, по моему мнению, жизнь в таких строениях людям не подходит. Это неестественно. Вот почему все, связанное с домами, мне кажется таким причудливым.

— Что ты имеешь в виду?