Барсук

Дома было темно и пусто, когда Ян вернулся. Он пытался убедить себя, что Тереза осталась на работе и мечтала попасть, наконец, домой, к нему. Все равно его преследовали картины с женой вместе с другим мужчиной. Хриплые стоны, которые она издавала, когда они занимались сексом, звучали у него в голове, но причиной их был не он.

Он как молотком ударил в стену кулаком.

— Проклятье! — громко сказал он. «Они предают меня, как всегда. Все предают меня».

У него не было сил готовить. Взамен он съел пару хлебцев с сыром и запил сухой хлеб вином. Крошки хрустели между зубами, а вино горчило, но не так, как налипавшие на него мрачные мысли. Он был убежден в ее измене, но не мог быть уверен. В то же время он стыдился своего недоверия.

Ян взял бокал и снова сел за компьютер. Курсор мыши долго блуждал по рукописи «Пасхального человека», пока он вел внутреннюю борьбу с мыслями. Отправить ее в другое издательство? Но кому она нужна? Это серия. Ни одно издательство, скорее всего, не захочет подключаться с середины, не имея прав на первые части. Он перетащил документ в корзину и глубокими глотками допил остатки вина. «И что теперь? Начать заново, как хотела Анника, или сделать что-то совершенно иное?»

Фон рабочего стола дразнил его. На него смотрел коллаж из портретов известных писателей и большие белые буквы You should be writing[6].

От вина его разморило. Он очнулся от скрежета, такого же, как вчера. Он встал, захлопнул крышку ноутбука и внимательно прислушался. Тишина. Его кабинет окутывала полная тьма. Ян зажмурился и зевнул, а затем поднялся по лестнице в спальню. Снимая брюки, он снова его услышал — медленное царапание по внешней стене. Он замер, не раздевшись. На этот раз звук повторился. Теперь он оказался с другой стороны комнаты, как будто переместился вдоль фасада.

Ян снова натянул брюки, достал фонарик из тумбочки и вышел на улицу, посветил вниз в раскоп вокруг фундамента, сам не зная, чего ищет. Луч света уткнулся в покрытый землей бетон. В углу лежал свернутый желтый дренажный шланг.

Вечерняя прохлада взбодрила его — он проверил все углы, прошел по мосткам над раскопом от двери к боковой стене дома, где находился его кабинет. Фирма по земельным работам еще не успела разрыть ту сторону. Влага на траве блестела под падающим на землю лучом. Ян долго стоял и думал, как что-то может царапать стену снаружи, под землей.

Он поежился и решил, что тут не о чем беспокоиться.

36

Когда надо мной рушатся тоннели, угрожая похоронить меня заживо, они успокаивают своим шепотом и откапывают из-под завалов. Они мои братья и сестры во тьме. Мои ангелы-хранители.

Пятница, 3 июня

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Катрин, встревоженно глядя на Аннику со стула для посетителей.

Анника покачала головой.

— Ты же видела, — ответила она. — Полная катастрофа, — на секунду она опустила лоб на руку. Потом провела рукой по волосам и глубоко вздохнула, сдерживая слезы. Сегодня она вообще не спала, не накрасилась и даже не помылась перед работой.

Катрин наклонилась вперед и положила руку Аннике на бедро.

— Я считаю, что ты все равно хорошо справилась. Этот председатель оказался настоящим козлом.

Анника улыбнулась.

— Спасибо, ты очень добра. Но я едва помню, что говорила. Половину дебатов я думала, что все-таки, наверное, он прав.

— Почему?

— Не знаю. Мы думали только о том, как спасти издательство. «И мой дом». Живот свело от стыда.

— Но послушай, — сказала Катрин. — Ты же говорила правду. Это просто книга, это не по-настоящему.

— Да, так. Но все же… Те, кто потерял родных из-за Барсука, страдают. Для них это, возможно, не просто книга.

— Мы можем им как-нибудь помочь? — задумчиво спросила Катрин. — Публично извиниться, пожертвовать денег Объединению родственников или что-то вроде. Показать, что нам действительно не все равно?

Анника встретилась с Катрин взглядом.

— Не знаю. Может быть. Но это не улучшит ситуацию. Я ведь убила Яна Апельгрена, чтобы издать книгу.

— Анника… — начала Катрин, но Анника ее прервала.

— Я это сделала, Катрин. А что если он жив?

Катрин покачала головой и зажала руку Анники между ладонями.

— Конечно, он мертв.

— Я знаю. Но если он мертв, то книгу написал кто-то другой.

Кто же? Йеспер Ульссон? По телу Анники пробежал холодок. Может, и он. У него были свои амбиции, хоть она и не знала, способен ли он написать полноценный роман. А вдруг? Почему тогда он так отреагировал на выход книги, выгорел и прочее?

«Я должна с ним поговорить».

— Простите, если перебила, — сказала Ребекка Коллин, стоя в дверях. — Но к тебе пришли, Анника.

Анника подняла на нее глаза.

— Нет, не может быть. У меня сегодня нет встреч. Кто это?

— Полиция.

Анника замерла.

— Полиция?

Катрин с открытым ртом смотрела на Ребекку.

— Они хотят поговорить с тобой о «Барсуке».

— Ты шутишь! — воскликнула Анника.

— Нет.