Бас. Любимица Иллари

– Потому что после я больше не мог ни о чем думать. Твоя магия, вернее магия богини, вернула меня к жизни. Но при этом сделала невосприимчивым к зелью, которое дал в дорогу владыка. С тех пор меня больше ничто не спасало от твоего запаха, – признался Рокхет. – Я жил эти дни как в дурмане. А когда еще и зверь начал выходить из-под контроля, вообще решил, что живым до дворца не доберусь.

Я задумчиво качнулась на бедрах мужчины.

Да. Это было похоже на правду. Притом, что сразу после обряда воскрешения я старалась держаться от волка подальше. Сила исцеления богини была такова, что эффект от данной оборотнем клятвы должен был проявить себя в полной мере. Поэтому я внимательно следила за ним, присматривалась, выжидала. И вела себя гораздо осторожнее, чем в начале пути.

Но, видимо, этого оказалось мало.

– Ты спасла мне жизнь, когда дала возможность моему зверю обрести свободу, – неожиданно сознался Рокхет. – Если бы ты не пришла в ту ночь в мою комнату, мы бы друг друга поубивали. В первый раз я был не способен его сдержать. И в первый раз он отказался мне подчиняться. Правда, как выяснилось, все, чего он хотел, это просто быть с тобой рядом. Тогда же я понял, что не могу тебе противиться. Совсем. Особенно когда нахожусь в звериной ипостаси. И тогда же мне в голову пришла и другая мысль: чтобы освободиться от этого ярма, я должен буду тебя убить. Да, – прикусил губу волк. – Когда ты осталась со мной один на один в том трактире, а зверь ненадолго отступил, я был в одном шаге от того, чтобы ударить. И я бы ударил… наверное… если бы ты не проснулась и не попросила больше тебя не будить. Ты доверилась мне. И так беспечно уснула у меня на руках, что…

Я фыркнула:

– Ты не смог бы меня ударить – клятва служения держит надежнее цепей.

– Я тогда об этом не знал.

– То есть ты даже не попробовал?

Рокхет качнул головой:

– Момент был упущен. Потом все мое внимание было занято зверем, с которым пришлось искать общий язык. А у друидов нечего было и думать на тебя напасть – владыка бы мне этого не простил. К тому же он сказал, что поможет мне избавиться от клятвы, а зверь дал понять, что, в случае чего, будет сражаться до последней капли крови.

– Вот, значит, кто тебя отвлек… ладно, – прищурилась я. – Верю. Даже в то, что той ночью ты наклонился вовсе не для того, чтобы меня поцеловать, хотя, признаться, я этого ждала. Но если ты не собирался поддаваться, зачем тогда ушел из дворца? Если ты меня ненавидел, то какого лешего надумал меня искать? Да еще так долго?

Рокхет прерывисто вздохнул:

– Я слишком поздно сообразил, что ненавижу не тебя, не кошек как таковых, а то, чем вы от нас отличаетесь. Вы ветреные, это правда. Намного легче нас создаете и рвете отношения. Вас трудно удержать. И нелегко просто понять. Но раздражение вызывает не столько это, сколько осознание того, что вы позволяете себе делать то, на что не способны мы. Та свобода, которой вы дорожите, хотя порой она граничит со вседозволенностью. При этом вы так тесно сливаетесь со своим зверем, что фактически становитесь единым целым. Даже в этом вы остаетесь независимыми. Никого не слушаете. Ничему просто так не верите. И вы всегда сами по себе, без рамок, законов и цепей, в которые мы, в отличие от вас, заковываем себя сами.

Я улыбнулась и погладила оборотня по щеке:

– Мы не играем чужими чувствами, если в них есть хоть капля правды. И не предаем тех, кто не предает нас. Это и есть тот единственный закон, который кошки блюдут свято.

– Знаю, – вздохнул волк. – Когда ты поцеловала меня во второй раз, на меня… озарение снизошло, что ли? В тебе скопилось так много благодати, что ею и меня захлестнуло. И тогда все странности встали на свои места: поведение зверя, мое собственное стремление от тебя избавиться, даже ненависть – все, понимаешь? До этого дня мне было непонятно, отчего мой волк с такой охотой был готов тебе подчиняться. Почему, стоило мне сменить облик, как он настойчиво вел меня к тебе. Прислушивался к твоему голосу, ловил каждое слово, повсюду искал твой запах… Сперва меня это раздражало. Потом стало приводить в ярость. Но когда клетки не стало и я почти себя потерял, то оказалось, что именно ты сумела вернуть меня к жизни. Вернее, нас обоих. А если еще точнее, то сперва ты вытянула к свету одного из нас, а уж он вытащил и другого. Наверное, мой зверь все же мудрее, чем я, если смог узнать тебя сразу? Тогда как я слишком много времени потерял, пытаясь найти врага там, где его никогда не было.

Я тихо вздохнула.

А я ведь об этом не подумала, когда целовала его на прощание. Считала, что освобождаю его от клятвы, а оно вон как вышло. Все-таки благословение Иллари – штука действенная. Мозги промывает так качественно, что в первый раз с волка напрочь сняло воздействие подавителя эмоций, а во второй помогло услышать его собственного зверя.

– Я тебя выбрал, – так же тихо сообщил оборотень. – В самый первый день. В тот самый миг, когда увидел в том проклятом халате.

Я слабо улыбнулась:

– Что же ты тогда ничего не сказал у святилища?