Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален

— И что же, все остальные молодые люди пришли сюда с тем же пожеланием, что и юный господин фон Тишель?

Молодые люди стали ему опять кланяться в знак того, что так оно и есть.

Глава 30

Желающих поступить к нему в свиту молодых людей оказалось аж пять человек.

— Их было больше, но остальных я просила вас не беспокоить, — говорила Агнес из-за его плеча. — Господин Стефан Кристиан Габелькнат. С сыном…

— Тоже Стефан, — добавляет за неё господин Габелькнат. — Тоже мечтает состоять при генерале.

— Господин Габелькнат — заместитель главы гильдии водоносов, — продолжает девушка и тут же прибавляет тихо, — у него две купальни, говорят, много земли непахотной и скотный двор. Купальни весьма прибыльны, он богат. Всегда покупает дрова в любых количествах. Готов внести за сына содержание на год вперёд. Сто двадцать талеров. Дать ему двух коней для езды и коня вьючного, доспех полный кавалерийский, послуживца в доспехе полном на коне хорошем и слугу к ним.

— Господа из моей свиты живут в простой избе, все вместе, еда у них простая, — говорит кавалер, а сам глядит на юного господина Фейлинга, который подпирает косяк, с ухмылкой бывалого человека поглядывая на молодняк, что просится на службу.

Что ж, он имеет право так смотреть, в засаде у бродов он остался с ротой Брюнхвальда и держал знамя до самого конца, даже когда арбалетчики сбежали и брат его уехал.

— Он у меня молодец, сам просился к вам, днями целыми истязал себя на ристалищах и в атлетических залах, не избалован, мечтает о ремесле воинском, — продолжал господин Габелькнат. И чуть толкает сына в бок: — Ну, говори же генералу, что стоишь, сам же меня просил устроить тебе аудиенцию.

— Господин генерал, возьмите меня. Я уж не подкачаю, когда надо будет, — заговорил крепкий молодой человек, высокий не по годам.

Молодые люди, на хороших конях и в хорошем доспехе, были ему нужны. И скорее не для дела, боевая ценность мальчишек была невелика, но ему был нужен красивый выезд, помимо гвардейцев. Гербы, шелка, перья, кони и доспехи молодых людей нужны были, чтобы производить впечатление на окружающих.

— Агнес, дорогая, запиши всех господ желающих поступить ко мне на учение. Господа, завтра к рассвету явитесь на своих конях, со всеми своими послуживцами и слугами, в полном облачении. Буду смотреть вас и говорить с вами без отцов ваших.

Аудиенция была закончена, все стали раскланиваться и уходить. Все, кроме молодого красавца с бородкой. Волков всё никак не мог вспомнить, где видел этого человека. А тот сам заговорил:

— Уж извините, что проник к вам до завтрака, это всё благодаря знакомству с вашей преумнейшей племянницей, — он поклонился Агнес, — я, Энрике Ренальди, от лица дома Ренальди и Кальяри нижайше прошу вас принять приглашение на ужин, главы дома будут счастливы видеть вас у нас в резиденции.

«Ну вот и начались дела, даже самому ничего предпринимать не нужно, впрочем, надо бы перед встречей с ними кое-что разузнать, например, цены на серебро, не иначе из-за него они меня зовут, уж лучше отказаться. Пока».

— Ужин со мной вы намечали на сегодня? — спросил кавалер, думая, что когда Ренальди ему ответит, он с сожалением вспомнит, что сегодня не сможет.

Но всё было не так просто, и красавец-банкир отвечал:

— Да, если, конечно, вас это устроит, а если ваш вечер занят, то главы дома смиренно просят вас принять их немедленно. Пока вы будете завтракать, я пошлю человека, и к концу вашей трапезы они будут тут.

«Ах, как они проворны и настойчивы, эти банкиры, когда чувствуют поживу. И не отмахнёшься от них».

— Нет-нет, сие излишне, я буду у вас к ужину.

— Не смею больше отвлекать вас от завтрака, — он поклонился, — я и главы нашего дома с нетерпением ждём встречи с вами.

— Не могла его не пустить, — как бы оправдываясь, сказала Агнес, — неудобно было отказывать.

Волков, садясь за стол, махнул рукой: ничего страшного, попробуй им откажи.

— Сильнейшие люди Ланна и Фринланда. У них курфюрст в должниках ходит. Я и сам думал с ними встречаться, но позже. Ну, что там у тебя на завтрак?

Аббат Илларион, казначей Его Высокопреосвященства, сам вел какую-то службу, когда один из монахов подошёл и что-то шепнул ему на ухо. Брат Илларион тут же поручил ему продолжить, а сам поспешил прочь с амвона и вовсе покинул молельную, чтобы в маленьком монастырском саду обнять Волкова:

— Друг мой, как я рад вас видеть! Живы? Здоровы?

— Жив, и уже поправил здоровье, — говорил генерал, отвечая на объятия аббата.

— Ранены были? — искренне взволновался монах. — Рассказывали, что ваш полк крепко били.

Они пошли по саду вдоль стены, что окружала монастырь. Летнее утро, всё вокруг цвело, генерал рассказал:

— Били, мужичье весьма хитро было, и командир их железнорукий, судя по всему, был колдун, но ранен я не был, и с молитвами и именем господа на устах колдуна одолел, ран не получив, но заболев после. А откуда вам известно про дела мои?

— О! После ваших неудач и неудач фон Бока в городе появилась масса людей, что стали рассказывать о вас. Всякие беглые солдаты.

— Арбалетчики-ламбрийцы?