Башни немецкого замка

Вот же кретин! На нем перекрестились взоры переодетых диверсантов. У самого догадливого из них лоб омрачила тень.

– Эй, парни, а вы чего такие напряженные? – выкрикнул другой. – Рожи у вас такие, словно по большой нужде всем разом приспичило!

Его товарищи натянуто засмеялись. Напряжение росло, нервы у людей не железные. Вера, не моргая, смотрела в глаза Злобину, вдруг побледнела, стала прозревать. Забеспокоился Гаврилович. Вадим нащупал рукоятку в кобуре, незаметно вытаскивал ТТ.

Марчук испортил все окончательно. Он натянул ремень автомата, висящего на плече, чуть приподнял его, чтобы быстрее скинуть. Какого черта, кто приказал?!

Прозвучал тревожный окрик. Его издал тот самый глазастый автоматчик с погонами ефрейтора.

Вадим слетел с сиденья, выстрелил в Гавриловича.

В тот же момент загрохотал ручной пулемет Дегтярева. Рядовой Зорин лежал под развесистой елью на краю двора, видел всю картину и ждал сигнала.

Повалился наблюдательный диверсант с погонами ефрейтора. Остальные заметались, заклацали затворы автоматов. Схватился за живот Гаврилович, со злостью уставился на Вадима и рухнул боком в пыль. Катился по двору капитан Ткачук, потерял фуражку. Отчаянно закричала Вера Павловна, бросилась в одну сторону, затем в другую. Пули рвали красивую грудь, она извивалась, выла. Пулемет долбил без остановки.

Злобин что-то кричал, командовал, но и без слов все было ясно. Оперативники прыгали через борт, валились в пыль. Пашка Куделин, спасаясь от пуль, упал на рычаг переключения передач, взвыл от боли в ребрах, но подвижности не утратил, сподобился на рывок. Ноги его прорисовали дугу и исчезли за бортом, а за ними провалился и он сам.

Диверсанты разбежались в разные стороны. Зорин подстрелил еще одного. Тот кувыркнулся через голову и остался лежать, разбросав руки. Свинца в его организме оказалось предостаточно.

Двое пустились наутек на дальний край двора. Один из них обернулся, выдал очередь по крыльцу. Охнул рядовой Марчук, выпал из-за колонны, покатился по ступеням, теряя пилотку и автомат. Диверсант прожил на пару секунд дольше, затрясся и распластался на краю пустыря. Его сообщник даже в лес не забежал, грудью повалился на еловые лапы. Пули рвали материю на спине, били кровавые фонтанчики.

Пулемет замолчал, кончились патроны.

Тут внезапно ожил капитан Ткачук, доселе успешно притворявшийся мертвым, схватил с земли ППШ. Лицо его исказилось, он издавал какие-то жуткие горловые звуки. Когда красноармейцы во главе с Маркиным посыпались с крыльца, этот тип прыжками помчался к зданию, преодолел пространство и сиганул за угол. Возмущенно галдя, бойцы побежали за ним. Вперед вырвались Джулай и длинноногий сержант Пьяных.

– На месте! Стоять! – выкрикнул Злобин сорванным голосом и полетел им наперерез, прыгая через трупы.

Но они увлеклись преследованием, свернули за угол. Убегающий Ткачук положил их одной очередью. Опытные бойцы подставились под нее как необученные новобранцы. Джулай рухнул замертво с окровавленной головой. Сержант царапал ногтями землю, кровь шла горлом.

Злобин подлетел к углу, прижался к стене. Только он начал высовываться из-за нее, ударила новая очередь.

Откуда ни возьмись появился рядовой Забелин с воспаленными глазами, выдернул чеку из гранаты, бросил за угол. Взрыв ободрал стену, отозвался болью в барабанных перепонках Вадима. Он схватил за шиворот Забелина, рвущегося в бой, оттащил назад. Куда поперед старших?

Майор пригнулся, бросился за угол, отбил плечо о каменную твердь.

В дыму убегал Ткачук, подволакивал ногу. Он озирался, в глазах его теснилась ярость. Вдруг диверсант с воплем развернулся.

Злобин повалился плашмя, благо подвернулась небольшая канава. Пули прошли над головой.

Диск у Ткачука опустел. Он грязно выругался, выбросил бесполезное оружие, снова побежал прочь, споткнулся, упал в стелющийся можжевельник, закричал от боли.

Вадим держал его на мушке.

– Сдавайся, тебе конец!

Откуда взялся пистолет у липового капитана? Он извлек его из кобуры, взвел затвор, но вместо того, чтобы выстрелить в своего врага, сунул в рот настолько глубоко, что глаза вылезли из орбит, и надавил на спусковой крючок. Но выстрела не последовало, заклинило боек, приключилась осечка.

Вадим подбежал к нему, трясясь от какого-то неуместного хохота, от души ударил ногой по дрожащей руке. Ткачук подавился, сломал зуб. Пистолет упал ему на колени, второй пинок отправил его в кусты. Капитан дрожал так, как будто подхватил тропическую лихорадку. Спазмы следовали без остановки, рвотная масса залила грудь. Он мог задохнуться в собственных выделениях.

Вадим схватил его за шиворот, не устоял перед соблазном, душевно двинул кулаком в челюсть, потом второй раз и третий. Он увлекся, бил, как боксерскую грушу.

Но тут к ним подбежал Кустовой, оттащил его и заявил:

– Командир, прекращай! Ты ведь его убьешь, а он нужен для допроса. Повремени пока.

Забелин и Фролов схватили диверсанта под локти, поволокли во двор. Там они бросили его, стали связывать, попутно награждая зуботычинами.

Вадим прижался затылком к стене, перевел дыхание.