Башня

Но все равно какой-то осадок остался, словно он пытался применить запрещенный прием, пусть даже не зная, что он запрещен.

«Волкова, ты чересчур мнительна и…» Она сама не знала, какая она.

Марина повернула на проспект маршала Жукова и поехала в сторону центра. Она несколько раз смотрела в зеркало, пытаясь разглядеть, едет ли он за ней? Нет, не ехал.

Огромный город постепенно наваливался на нее вместе с заботами предстоящего дня, и скоро Марина забыла о краснолицем второгоднике.

Но – странное дело – она чувствовала безымянное тепло, исходящее от цветов.

– Мама, мы пойдем за мороженым или нет?

– А… – Марина словно проснулась, наверное, уже в третий раз за сегодня. – Может, ты сходишь сам?

– Конечно, схожу.

– Деньги там, в прихожей, на зеркале. Только обещай, что не будешь есть его, пока не… – «Хороша мать, не накормила сына обедом… Заснула и обо всем забыла… Ладно, пусть это будет ужин». – Пока не поужинаем. Идет?

– Само собой.

Она подозревала, что сын поступит по-другому. Так, как сочтет нужным. Он все больше и больше становился похож на своего отца. Это немножко пугало Марину и в то же время казалось обидным. Самую малость.

Она слышала, как Валерик надевает кроссовки, громко ударяя в пол: он считал, что экономит время, не развязывая шнурки.

Она улыбнулась. «Пожалуй, он всегда будет единственным мужчиной в моей жизни». Иногда страшные мысли (что сын когда-нибудь женится и будет жить отдельно и тогда она останется совсем одна; крест одиноких женщин – их одиночество – с годами только растет) незаметно подкрадывались к ней, разрушая все возведенные барьеры и преграды, но она гнала их прочь. «Нет… Это еще не скоро…»

Она встала, прикидывая: сходить сначала в душ или приготовить ужин? Потом склонилась в пользу ужина и, надев тапки, отправилась на кухню, когда услышала озадаченный голос сына:

– Мам! Что-то дверь не открывается.

– Ну как она может не открываться? – Марина свернула в прихожую.

Валерик стоял у двери и безуспешно крутил замок.

– Не открывается!

– Ты просто что-то не так делаешь… – Она подошла к двери, дернула за ручку… Потом еще раз. Покрутила замок. Еще раз дернула.

– Действительно. Подожди, я сейчас позвоню… – Она взяла телефонную трубку и, еще до того, как набрала «0», была поражена странной тишиной. – Хм… Телефон тоже не работает… Подожди, я сейчас позвоню по мобильному…

Она взяла мобильный и набрала городской номер центрального пульта Башни. Аппарат ответил двумя короткими словами: «Нет соединения».

– Непонятно…

– Мам, а почему за нашими окнами летает вертолет? – донесся голос сына из большой комнаты. – Так близко. Никогда еще такого не было.

– Вертолет? – Она подошла к Валерику.

Действительно, за окном кружил вертолет с логотипом известного телеканала на борту. Оранжевые искры заката окутывали фюзеляж и дрожали на вращающихся лопастях.

– Вот уж не знаю…

Мобильный в руке внезапно ожил; заверещал резким требовательным звонком. Марина вздрогнула от неожиданности, затем взяла себя в руки и нажала кнопку ответа.

– Марина! – звонила бабушка, ее мама. – Что у вас происходит?

– Что происходит? Немного поспала, сейчас будем ужинать…

– Что происходит с вашей Башней?

– Да вроде ничего особенного… – «Если не считать того, что двери не открываются и телефон не работает». Но маме этого знать не следовало – она будет волноваться…

– По телевизору рассказывают какие-то ужасы, будто бы она скоро рухнет! Ты где, в квартире? Собирай вещи и беги на улицу!

– Мама, успокойся! Все в порядке… Это просто… – она не знала, что еще сказать.

Сын опередил ее. Он словно услышал их разговор, взял пульт и включил телевизор – тот канал, логотип которого был на борту вертолета.

– Мама, нас показывают по телевизору! – не без гордости сообщил он.

А вот это уже был дурной знак. По телевизору показывают либо счастливых «звезд», либо обычных людей, попавших в беду. Поскольку к «звездам» преподавательница английского не относилась, равно как и ее сын (ну может, в будущем он и затмит Кафельникова и Сафина, но это – в будущем), оставалась только одна возможность.

– Мам, смотри, это же наши окна.

– Валера, оденься и собери свои вещи, – строго сказала она. И села смотреть телевизор.

– Пиво-то кончилось! – прошипел черноволосый вихрастый парнишка в очках.

Второй, высокий и светловолосый, пожал плечами.

– Ну? И что я могу сделать?

– Ты говорил, за мной – квартира. А девчонки и пиво – за тобой!

Светловолосый взял его за плечо и отвел подальше от двери. Впрочем, он мог бы не беспокоиться: в полумраке большой комнаты музыка орала так громко, что их вряд ли бы услышали.

– Я привел девчонок. И привез пива.

– Надо было брать больше.

– Я и брал больше. Кто же мог подумать, что ты начнешь хлестать одну бутылку за другой?

– Я волнуюсь.

– А чего волноваться? Это вполне естественное занятие. Насколько мне известно, люди занимаются этим уже много тысяч лет.

Напряженная поза черноволосого очкарика говорила, что богатый опыт человечества сейчас волнует его меньше всего: у него это было в первый раз. Точнее, еще не было. Только намечалось.

Он свернул со скользкой темы.