Башня Медузы

Наних сражался геройски. Каждый дом стал крепостью. Женщины, старики, дети — все, кто был способен держать в руках оружие, встречали захватчиков. А корфяне сыпались и сыпались со сгрудившихся в гавани кораблей, выползая на берег и вливаясь в некогда светлые улицы города. Корф готов был дорого заплатить за победу — его люди с боем отвоёвывали у местных жителей баррикаду за баррикадой. Поддержка с побережья так и не пришла, и к вечеру следующего дня, серому от дыма и гари, великий город пал. Его патрульные корабли не могли прийти на помощь. Корфяне, предполагая засаду, направили к устью реки часть своего флота и потопили их.

Итак, Наних был побеждён — всё, что могло гореть, горело. Корфские воины патрулировали улицы; повсюду до самых облаков вздымались чёрные клубящиеся столбы дыма и гари. С падением Наниха прекратило своё существование и всё то, что олицетворял собой древний город.

ГЛАВА XVI

По улицам вели пленных. Они плелись неровным строем под резкие выкрики горна и тяжёлый пульс барабанов мимо белых домов, стены которых кое-где почернели от дыма и гари, мимо молчаливых жителей Жолайсы и мимо патрульных Корфа, мимо высоких куч, в которые были свалены тела погибших, плелись вверх по склону холма по широкой дороге, ведущей прямо ко дворцу Сивары.

Среди пленных был и Джен, — грязный, подавленный, он ковылял, глядя в землю, и думал о том, какая участь постигла Сивару. Изредка он поднимал взор, всматриваясь в насторожённую толпу, надеясь увидеть принцессу и понимая, что этого не произойдёт.

Несколько попыток местных жителей освободить пленных были быстро подавлены корфскими солдатами — лишь новые тела пополнили кучи мертвецов, а процессия даже не замедлила шага, продолжая двигаться дальше, к прекрасному когда-то, но вытоптанному и полусожженному сейчас дворцовому саду — там их уже ждали восседающие в портике Эрлих и Дан, уныло рассматривающие погубленный сад, окружённые группой вояк.

Пленные один за другим по очереди проходили мимо Эрлиха. Тот добродушно улыбался и, кивая все с той же улыбкой, ронял одно и то же слово — «смерть».

Когда приблизился Джен, Эрлих, узнав его, даже подался вперёд.

— Этому человеку — тоже смерть, но медленная, — осклабившись, заявил он.

Когда все пленники прошли мимо него, Эрлих встал:

— Жолайса — сердце Наниха — наша! Скоро и весь Наних будет наш! Он станет колонией Корфа!

Сваленные у его ног в кучу сокровища Сивары тускло поблёскивали в сером свете, словно даже игра камней затихла, умерла с падением великого города. Эрлих высоким певучим голосом благодарил солдат за отвагу, восхваляя сомнительные победы Корфа. Впрочем, Джен не слишком прислушивался, ожидая своей участи в длинном ряду смертников.

Солдаты привели Сивару. Пробежав взглядом по лицам пленных, она наконец увидела Джена и печально ему кивнула.

Принесли сапфир. Вдохновлённый собственными речами, Эрлих подскочил к принцессе и вытолкнул её на середину.

— Она надеялась победить Корф! Она глупа! Более того!.. — Посыпавшиеся непристойности подействовали на Джена подобно разряду переменного тока. С искажённым от гнева лицом он ринулся вперёд, однако его вернули на место ударом бича. Джен перехватил было хлыст здоровой рукой, но корфский солдат огрел его мечом по руке, и он выпустил хлыст.

Сивара держалась достойно. Гордо окинув взглядом окружавших её гогочущих солдат, она попыталась что-то сказать, но Эрлих, оттеснив её, приказал поднять камень повыше.

Несмотря на сумрачный день, подарок Орчера искрился неизменным мягким светом, вызвав восхищённый ропот притихшей толпы. Сам Эрлих жадно пожирал его глазами, а гигантский сапфир продолжал пригоршнями лиловых искр источать своё безмятежное сияние.

Сивара вдруг громко попросила охрану пропустить её к Эрлиху: она, мол, одумалась и хочет просить прощения у нового повелителя города. Изумлённые стражники не сразу нашлись, что ответить, и не остановили её. Быстрым шагом выйдя на середину, принцесса пала на колени, воздев руки к растерявшемуся от неожиданности Эрлиху. Пока озадаченный поведением принцессы предводитель соображал, что бы все это значило, Сивара быстро развернулась и схватила за ногу одного из солдат, державших гемму Орчера. Тот дёрнулся, пытаясь освободиться от рук явно свихнувшейся с горя принцессы, и… дело было сделано — его рука дрогнула, гигантский сапфир качнулся, другие солдаты потеряли равновесие, камень выпал из их рук и грохнулся о каменные плиты. Стража оттащила счастливо улыбавшуюся принцессу; из маленькой-маленькой трещинки на сапфире струился такой знакомый ручеёк туманного света.

Вскоре он, набрав силу, уже змеился голубой лентой, как будто вытаскивая себя из сапфира и поднимая по невидимой лестнице все выше и выше, прямо в облака.