Башня тишины (СИ)

Руслан почувствовал, как потяжелела голова Дауда. Он не смог ее удержать скользкими от дождя руками. Дауд завалился на него и замер, будто хотел обнять, но не смог поднять руки. Только голову положил на плечо. Руслана трясло. То ли от холода, то ли от слез. Погладил его по голове и вдруг ощутил, как губы Дауда шевельнулись у его шеи.

Руслан тут же прислонил ухо к его губам и превратился в слух.

— Игла.

— Что? — не понял он. — Что?

Но Дауд явно исчерпал все силы. Губы не двигались.

— Что игла? Наркотик? Поэтому игла? Дауд, Дауд! Какая игла?

Дауд никак не реагировал.

— Я дебил!

Руслан изо всех сил толкнул Дауда и с рычанием повалил на спину. Стал ощупывать грудь, плечи, воротник и… нашел. Больно наткнулся пальцем на иглу. Не обратил на боль внимания, схватился и потянул. Игла, судя по всему, засела глубоко в теле, а не в воротнике, как могло показаться. Она была воткнута в шею. Дрожащие мокрые пальцы раз за разом соскальзывали с проклятой, в прямом смысле проклятой иголки. Руслан наклонился, вцепился в нее стучащими от холода зубами и потянул. Что-то хрустнуло во рту, но игла поддалась. Руслан с рычанием вытащил длиннющую, сантиметров пять, не меньше, иголку. Вытащил и выплюнул.

— Дауд! Ну все, дыши! Ну!

Он наклонился и прислушался, но не уловил дыхания. Не раздумывая, положил руки Дауду на грудь и с силой нажал. С тем же успехом можно было бы выжимать сок из камня. Навалился еще раз, всем весом, и грудь Дауда опустилась. Набрал столько воздуха, сколько мог, прильнул к губам Дауда и попытался наполнить его легкие воздухом. В первую секунду показалось, что эта идея безнадежнее попытки надуть цистерну. Но у него получилось. Он выпрямился, снова надавил всем весом, набрал воздух и вдохнул его в легкие Дауда. И снова, и еще раз, и… Услышал хрип, лихорадочный вдох, кашель.

Руслан откинулся назад, оперся руками о землю и зашипел. Наткнулся на проклятую иголку. Он подставил лицо дождю. Его потряхивало от холода и миновавшего ужаса. Наверное, он впервые в жизни не чувствовал почти ничего.

— Надо ехать, — хрипло сказал Дауд.

— Да, пожалуйста, рад помочь.

— Поехали, — он тяжело поднялся на ноги и пошел к машине.

Руслан еще несколько секунд сидел, потом тоже встал и потоптался на месте, не понимая, в какую сторону идти. Сориентировался, только когда услышал, как хлопнула дверь машины. Он аккуратно, прощупывая пространство перед собой, добрался до джипа, открыл дверь и забрался на переднее сиденье. Дауд сразу же завел двигатель и тронул машину с места.

— Куда мы едем? — спросил Руслан.

— Подальше отсюда. Район оцепят. Там гора трупов, — его деланый бакинский акцент исчез, будто и не было.

— А потом? В Шемаху?

— Может быть.

— На озеро? — предположил Руслан.

— Не знаю, — с явным раздражением бросил Дауд.

— В чем дело?

— Игры кончились. Там на дороге несколько машин и гора трупов. Таким делом КГБ заинтересуется. Всех переловят, кто к этому отношение имеет. Вам с отцом, может быть, просто тюрьма светит. А я?

— Что ты?

— Поймут рано или поздно, что я не человек. Как думаешь, что сделают? А? Что люди сделают с таким, как я?

— И что ты предлагаешь? Обосраться и не жить теперь? У меня джинн на хвосте.

— Это твоя проблема, — закуривая, ответил Дауд.

— Восхитительно. Великолепно! То есть твоя проблема с пропавшей Аминой — это наша проблема. — Он добавил в голос мутно-зеленый нудно-сопливый оттенок и передразнил: — Хозяюшка моя пропала, как же я без нее буду? Помоги мне, добрый молодец, мою пизду-хозяйку разыскать! А джинн — это не твоя проблема, тут каждый сам за себя, да?

— И нахрена мне теперь Амина? — спокойно поинтересовался Дауд.

Руслан понимал, что это резонный вопрос, и от этого злился только сильней. Аждаха на заднем сиденье будто бы почуял его настрой и зарычал.

— А за базар свой ты ответить не хочешь? Мы так-то договаривались.

— А ты с меня спроси, — предложил Дауд. — Чего ты визжишь, как истеричка? Ты с кем договаривался? Со мной? Нет. Ты договаривался с куклой Амины. Она мне запретила слово нарушать, людей убивать, много чего запретила. А теперь я вернулся и спрашиваю: мне все это зачем? Джинн этот, семейка ваша чокнутая, башня.

— А, ну то есть как только тебе вернули свободу, ты во все тяжкие пошел? Кента кинуть — милое дело. Можешь еще пойти поубивать кого-нибудь. Тоже запрещено было же! Соскучился, наверное, по этому делу, а?

— Какой ты нытик, — даже по голосу было понятно, что Дауд брезгливо морщится. — Задрот. Кента кинуть, слова-то какие. Сегодня кенты, завтра менты.

— Я хотя бы не крыса!

— А я крыса. Я гуль, оборотень, нежить, хрен знает кто. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я вас, людей, вечно ублажал? Нахер идите.

— Сопли по всему жалу размазал со своими «люди, люди, люди», но нытик я! — хмыкнул Руслан.

— Да я вас всех убить поклялся вообще! До последнего. Мужчин, женщин, детей, стариков. Всех! Я подыхал с распоротыми кишками в руках и клялся, что отомщу! Никого не пожалею. И я тут последний буду. — Он постучал по рулю кулаком. — Я тут буду, когда от вас ничего не останется! Я увижу, как последний из вас дохнет!