Башня ветров

– Как будто ты бы приехал! – вспыхнула Катя, как-то резко постаревшая, или это так казалось из-за черной косынки и черного бесформенного платья, казалось, вытягивающих из нее жизнь.

Она вообще в этот его приезд была вся на нервах: то срывалась на крик, то вдруг принималась плакать.

И правда не приехал бы – в это время он нес боевую службу вдали от родных берегов. Но мог хотя бы поддержать жену письмом.

– Я, наверное, как вступлю в наследство, продам наш дом, – сказала Катя перед его отъездом. – Соседка из дома напротив сына женит, готова купить. Деньги небольшие.

– Это твое дело, дом – твой. – Он пожал плечами.

– Почему не спрашиваешь, как я хочу распорядиться деньгами? – Он чувствовал, что жена вот-вот или закричит, или зарыдает в голос. Взял ее за руку, заглянул в глаза, сделавшиеся злыми.

– Катюша, я тебе целиком и полностью доверяю. И своими деньгами, и теми, что я присылаю, можешь распоряжаться так, как сочтешь нужным.

О том, как поступила жена, он узнал только через много лет, хотя за это время каждый отпуск приезжал в Нижние Грязи.

Прошло пять лет. Он дослужился до капитана третьего ранга, получил в Североморске ведомственную квартиру. До этого жил в офицерском общежитии, где на пять комнат была одна кухня, на которой по вечерам собирались все, кто в это время был на берегу. Пили самогонку, которую гнали из макарон, выданных на паек, и закусывали консервами «Килька в томатном соусе» (в просторечии – братская могила). Сергей подумывал перевзти к себе Катю и Тосю, но его останавливала корыстная мысль о родителях. Лешка – бог с ним, не пропадет, в крайнем случае подженится к кому-нибудь. А мать с отцом? Они так привязаны к внучке, особенно мама. Да и Катя не особенно рвется на Север, где почти нет лета и ночь длится три месяца.

В 1987 году Новиков получил приглашение на очередную встречу выпускников. Он боролся между желанием поехать и мыслью об Оле, которая может прийти на праздник с мужем. Решил все-таки поехать – уж очень хотелось увидеть старых друзей, вспомнить молодость – в свои тридцать два года он считал себя чуть ли не стариком. Таким и был! В свободное время единственное занятие – завалиться на диван с очередной книжкой.