Башня Зеленого Ангела. Том 2

– Даже после того, как Утук’ку сумела отобрать у нас контроль над Прудом Трех глубин, – сказала Адиту, – мы продолжали с ней сражаться. И почувствовали, когда Инелуки начал переход. – Она сделала красноречивую паузу. – Это было ужасно. Но мы также поняли, когда его смертное тело – тело короля Элиаса – умерло. Инелуки покинул свое убежище в пустоте и рискнул сделать последний переход в мир живых. И потерпел поражение. От него ничего не осталось – тут нет ни малейших сомнений.

Саймон приподнял бровь:

– А Утук’ку?

– Она жива, но лишилась своего могущества. Королева норнов также очень рисковала, именно благодаря ее магии у сущности Инелуки появился шанс, когда Время обернулось вспять. Поражение уничтожило ее силу. – Адиту посмотрела на него янтарными глазами. – Я видела ее, Сеоман, в своих мыслях так же ясно, как если бы она стояла передо мной. Огни Стормспайка потемнели, залы опустели. Утук’ку осталась практически одна, ее серебряная маска разбита.

– Ты хочешь сказать, что видела ее? Видела лицо Утук’ку?

Адиту кивнула:

– Ужас перед собственной древностью давно заставил Утук’ку носить маску – но для тебя, Сеоман Снежная Прядь, она могла показаться обычной старой женщиной. Ее лицо покрылось морщинами, кожа испещрена пятнами. Утук’ку Сейт-Хамака – наша Старейшая, но ее мудрость много веков назад стала порочной из-за эгоизма и тщеславия. Она стыдилась того, что годы отпечатались на ее внешности. Теперь она больше не вызывает ужаса, а ее сила исчезла.

– Значит, с могуществом Стормспайка и Белых лис покончено, – сказал Изгримнур. – Мы понесли серьезные потери, но могли лишиться гораздо большего, Саймон, – потерять все. Нам следует за многое благодарить тебя и Бинабика.

– И Мириамель, – тихо сказал Саймон.

– И Мириамель, конечно, – кивнул герцог.

Саймон посмотрел на собравшихся в тронном зале друзей и снова повернулся к герцогу:

– Но я знаю, что вас привело сюда нечто более серьезное. Вы ответили на мои вопросы. Какими будут ваши?

Изгримнур не мог не заметить, насколько увереннее стал Саймон. Он все еще держался вежливо, но из его тона следовало, что он больше не пасует ни перед кем. Так и должно было быть. Однако Изгримнур чувствовал, что Саймоном владеет гнев. И это заставило герцога колебаться.

– Джирики говорил со мной о тебе, о твоем… происхождении. Должен признаться, я был удивлен, но не могу ему не верить, ведь его рассказ полностью совпадает с тем, что нам известно – о Джоне, ситхи и многом другом. Я думал, это станет для тебя новостью, но я вижу, что ты и сам все понял.

Губы Саймона изогнулись в странной полуулыбке.

– Да, так и есть, – не стал возражать он.

– Значит, тебе известно, что в твоих жилах течет кровь Эльстана Фискерна, – сказал герцог, – последнего короля Эркинланда, который жил за несколько столетий до Престера Джона.

– И основателя Ордена Манускрипта, – добавил Бинабик.

– И того, кто действительно убил дракона, – сухо сказал Саймон. – И что? – Несмотря на спокойствие, внутри у него происходило нечто глубокое и сильное.

Изгримнура озадачили его слова.

– Я сожалею, что не рассказал тебе раньше то, что знал, Сеоман, мой друг, – заговорил Джирики прежде, чем Изгримнур успел открыть рот. – Но я боялся, что лишь возложу на твои плечи новое бремя, которое могло тебя смутить и заставить пойти на ненужные риски.

– Я понимаю, – ответил Саймон, хотя он не выглядел довольным. – Но откуда ты знал?

– Эльстан Фискерн был первым смертным королем после падения Асу’а, который протянул руку зида’я. – Снаружи садилось солнце, небо за окнами потемнело, по тронному залу разгуливал свежий ветер, резвился среди полотнищ лежавших на полу знамен. Очередной порыв взметнул белые волосы Джирики. – Он нас знал, и некоторые представители нашего народа встречались с ним в пещерах под Хейхолтом – среди руин нашего дома. Он боялся, что знания зида’я могут быть потеряны навсегда, а мы обратимся против людей после того, что учинил Фингил. Он был недалек от истины. У моего народа сохранилось немного любви к смертным. Как и у подданных Эльстана к нам.

Но по мере того, как шли годы его правления, были предприняты небольшие шаги, проходил полезный обмен, и постепенно появилось взаимное доверие. Мы – те, кто в этом участвовал, – хранили наши действия в тайне. – Джирики улыбнулся. – Я говорю «мы», но мне досталась лишь роль гонца, выполнявшего поручения Первой Бабушки, которая не могла допустить, чтобы ее многолетний интерес к смертным стал широко известен – даже среди членов ее собственной семьи.

– Я всегда тебе завидовала, Ивовый Прутик, – со смехом сказала Адиту. – Такой молодой, а уже получал важные задания!

Джирики улыбнулся: