Бастард

Договорить не успел. Коренастый молниеносно выхватил из-под полы то ли длинный нож, то ли короткий меч и напал на меня без каких-либо предварительных манипуляций и слов, вроде: «Ну сейчас ты поплатишься!». Правильное решение. Болтовня ни к чему хорошему не приводит. Собрался убивать — убивай!

Я рыбкой нырнул на песок, к своей одежде, и через секунду рукоять кинжала была у меня в руке… Следующий удар я принял на клинок. Скрежетнула сталь, поворот руки в нужную сторону, и меч вылетает из руки противника. Выпад! И узкое лезвие входит в глаз коренастого.

Не знаю, как убитый в глаз реагирует на то, что его убивают. Наверное, это что-то вроде вспышки… или просто кольнуло, и все, темнота. Надеюсь, что никогда этого не узнаю. Коренастый застыл на месте, ноги его в коленях подогнулись, и он мешком осел на песок.

Худой парень стоял молча, широко открыв рот и выпучив глаза, а вот третий благоразумно бросился бежать, подвывая от ужаса и спотыкаясь на пустых ракушках, похожих на наши рапаны (может это и есть рапаны). Ну а я прикинул на руке вес кинжала, подбросил его, перехватывая за лезвие, и почти без замаха метнул в цель.

Я и до многолетних тренировок неплохо метал ножи. В детстве еще баловался этим делом. Развлекался. Вначале не получалось, потом стал втыкать в мишень с десяти шагов три раза из пяти, а потом уже не промахивался. Вернее — редко промахивался. У всех свое хобби, у меня — вот такое. Я вырос на книжках о героях, представлял себя разведчиком, подкрадывающимся к вражескому часовому, и мечущим нож тому в горло. И тренировался. Уже встав взрослым, узнал, что только идиот будет ставить под угрозу цель операции, поставив все на такой неверный, непредсказуемый способ ликвидации врага. Но… метать я научился очень хорошо. Как сказал один персонаж, чтобы научиться метать нож, надо бросить его в цель десять тысяч раз. Я метнул его как минимум пятьдесят тысяч раз. Да, целыми днями только и занимался этой дурью — метал, метал, метал… как ненормальный.

Клинок вонзился точно в спину, под левую лопатку. Можно было бы и в затылок, но парень отбежал уже на приличное расстояние, да еще и дергался, спотыкаясь, так что немудрено и промахнуться. А так — жало кинжала вошло ему в сердце по самую рукоятку. Придурок вероятно даже и не понял, что с ним случилось — просто кольнуло в спину, а потом стало нечем дышать, ослабели ноги, зазвенело в голове, и… темнота.

Он пробежал еще шага три, прежде чем упал назвничь. Ноги его еще подергивались, будто мозг пытался продолжить бег, когда я подошел к худому, от которого неприятно и резко пахло мочой.

Да, точно — обмочился. Страшно, я его понимаю. Но что поделаешь? Пора умирать! Я ведь предупредил, что не надо задавать вопросы, которые повлияют на продолжительность твоей жизни.

Одним движением подхватываю торчащий в песке меч, который я выбил из руки коренастого, и не замедляясь, снизу вверх, наискосок сношу голову худому. Голова катится по песку, останавливается, утверждаясь на обрубке шеи — криво, так как шея срублена наискось, и два раза моргает, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Потом веки останавливаются в полузакрытом состоянии, и похоже на то, как если бы голова уснула. Из туловища через шею толчками продолжает фонтанировать кровь, распространяя в воздухе неприятный, следкий запах мясного рыночного ряда. Ступни мелко подергиваются — тело никак не хочет поверить, что фактически оно уже умерло.

Часть крови попало на меня, но я ведь не зря раздевался догола — смыть следы преступления с кожи гораздо легче, чем устранить кровавые пятна с одежды. А если знать как, то по пятнам крови можно определить и то, кому она принадлежала. Как ни странно, здешние умельцы-маги делают это на-раз.

Обыскиваю трупы, собираю добычу. Горсть монет мне не помешает, это точно. Я ведь на самообеспечении. Драгоценности брать не стал, во избежание опознания. Вдруг кто-то знает, какой перстень носил коренастый, или же амулет на цепочке у худого. Снял их с трупов, и размахнувшись, забросил в море как можно дальше. Даже если и выбросит на берег во время осенних штормов, и кто-то найдет эти цацки — это уже не мое дело.

Трупы быстро, очень быстро оттащил в море, и когда подтаскивал последний, третий труп — молился за то, чтоб обитатели глубин не успели почуять запах крови, расплывающейся по волнам. Последней, взяв за волосы, забросил голову худого, так и продолжавшую смотреть на мир полуприкрытыми, серыми глазами. Затем омылся, стараясь не заходить глубже, чем по колено, и не дожидаясь, когда обсохнет кожа, стал одеваться, наблюдая за тем, что происходит с трупами, колышущимися при очень слабом волнении — был почти штиль.