Бастард де Молеон

— Господь меня сохрани, господин рыцарь! Я только говорю, что в эту минуту Аисса являет собой образ счастья. Нам часто кажется, что стоит лишь протянуть руку, чтобы его коснуться, а оказывается, мы отделены от него какой-то незримой, но непреодолимой преградой.

— Увы, я знаю это: за ней следят, ее держат под стражей.

— И она заперта, сеньор француз, за крепкими решетками с прочными замками.

— Ну как мне привлечь ее внимание, сделать так, чтобы она меня увидела? — воскликнул Аженор.

— И для вас даже это стало бы великим счастьем?

— Высшим!

— Хорошо, я вам его подарю. Донья Аисса вас не видела, если бы она вас увидела, ей стало бы еще больнее, потому что протягивать друг другу руки и посылать воздушные поцелуи — для влюбленных слабое утешение. Добейтесь большего, господин рыцарь.

— Но что же мне делать? Скажите, мадам, умоляю вас! Приказывайте мне или лучше дайте совет.

— Видите вон ту дверь? — спросила донья Мария, показывая на выход с террасы. — Вот ключ от нее, он самый большой из трех в этой связке. Вы спуститесь на этаж ниже, там длинный коридор — он похож на тот, которым вы шли сюда, — что выводит в соседний сад, где деревья достигают террасы доньи Аиссы. Ага, по-моему, вы уже догадываетесь…

— Да, да, — сказал Молеон, жадно впитывая каждое слово, слетающее с уст доньи Марии.

— Решетка сада заперта, но ключ от нее в связке, — продолжала она. — Проникнув в сад, вы окажетесь ближе к донье Аиссе, потому что сможете подойти к террасе, где она сейчас качается в гамаке, хотя влезть туда по отвесной стене нельзя. Но вы сможете окликнуть вашу возлюбленную и поговорить с ней.

— Благодарю, благодарю вас! — воскликнул Молеон.

— Я вижу, вы повеселели, это уже лучше! — сказала донья Мария. — Но тем не менее есть опасность, что вашу беседу на расстоянии могут подслушать. Я предупреждаю вас об этом, хотя Мотриля во дворце нет, он вместе с королем на смотре войск, что прибыли к нам из Африки, и вернется не раньше половины десятого — десяти, а сейчас только восемь.

— Целых полтора часа! О, мадам, прошу вас, умоляю, скорее дайте мне этот ключ!

— О, для того, кто потерял голову, времени не существует. Дайте угаснуть последнему лучу солнца, который еще золотит небо, — это будет через нескольких минут. И, кстати, если хотите, я вам еще кое-что скажу, — улыбнулась она.

— Скажите.

— Я думаю, отдать ли вам и третий ключ — Мотриль сделал его для короля дона Педро, — который я раздобыла с большим трудом.

— Для короля дона Педро! — содрогнулся Аженор.

— Да, — ответила Мария. — Вы знаете, это ключ от двери, которая выходит на очень удобную лестницу, что ведет прямо на террасу, где в эти мгновения Аисса, вероятно, мечтает о вас.

Аженор даже вскрикнул от радости.

— И как только за вами захлопнется дверь, — продолжала донья Мария, — вы сможете полтора часа беседовать наедине с дочерью Мотриля, не боясь, что вас застигнут врасплох. А если придут король с Мотрилем — попасть на террасу можно только через дом, — у вас будет надежный и свободный путь к отступлению.

Аженор упал на колени и осыпал поцелуями руку благодетельницы.

— Мадам, потребуйте от меня мою жизнь в ту минуту, когда она вам понадобится, и я отдам ее вам! — воскликнул он.

— Благодарю вас, но приберегите ее для вашей возлюбленной, сеньор Аженор. Солнце зашло, через несколько минут совсем стемнеет, у вас остается всего час. Ступайте и не выдавайте меня Мотрилю.

Аженор устремился на маленькую лестницу террасы и исчез.

— Сеньор француз, — закричала ему вслед донья Мария, — через час ваша заседланная лошадь будет стоять у дверей часовни, но Мотриль не должен ни о чем догадываться, а не то мы оба пропали!

— Я вернусь через час, обещаю вам, — послышался голос удалявшегося рыцаря.

XXII. ВСТРЕЧА

На нижней террасе дворца — она примыкала к покоям ее отца и комнатам девушки — в задумчивости сидела Аисса; томная и мечтательная, как истинная дочь Востока, она дышала вечерней прохладой, провожая взглядом последние отблески заката.

Когда солнце зашло, ее взгляд устремился на великолепные сады дворца, словно поверх стен и деревьев она хотела что-то отыскать за горизонтом, который когда-то еще открывался перед ней. Это было живое воспоминание, не подвластное ни пространству, ни времени, которое зовется любовью, иначе говоря, вечной надеждой.

Она мечтала о ярко-зеленых и обильных, благоуханных полях Франции, о роскошных садах Бордо, под спасительной сенью которых пережила самое сладостное событие в своей жизни; а так как во всем, над чем он задумывается, ум человеческий отыскивает печальное или радостное сходство, Аисса сразу же вспомнила сад в Севилье, где она впервые осталась наедине с Аженором, говорила с ним, сжимала его руку, которую сейчас ей страстно захотелось сжать снова.

Мысли влюбленных таят непостижимые загадки. Подобно тому как в голове безумцев крайности чередуются с бессвязной быстротой снов, так и улыбку любящей девушки сменяют иногда, словно улыбку Офелии, горькие слезы или мучительные рыдания.