Бастард де Молеон

— Ваше желание, сеньор, будет исполнено, ибо король с нетерпением ждет вас, — ответил мавр.

И он отошел в сторону, чтобы граф мог вступить на лестницу дворца.

— Где мой брат? — спросил великий магистр.

— В покоях на террасе.

Эти комнаты соседствовали с теми, где обычно останавливался дон Фадрике. Проходя мимо своей двери, великий магистр задержался.

— Не могу ли я зайти к себе и немного отдохнуть, прежде чем предстать перед моим братом? — спросил он.

— После того, как ваша светлость встретится с королем, — ответил Мотриль, — вы сможете отдыхать сколько угодно и как угодно…

Тут среди мавров, что шли следом за графом, возникло какое-то замешательство. Великий магистр обернулся.

— Пес, пес… — бормотали мавры.

Действительно, верный Алан вместо того, чтобы вслед за лошадью отправиться на конюшню, пошел за хозяином, словно предчувствуя грозившую ему опасность.

— Пес со мной, — сказал дон Фадрике.

Мавры расступились, больше из страха, чем из уважения, и радостный пес, встав на задние лапы, положил передние на грудь хозяину.

— Да, я тебя понимаю, — сказал дон Фадрике. — Фернан погиб, Аженор далеко, и ты единственный друг, который у меня остался.

— Ваша светлость, неужели среди привилегий великого магистра ордена Святого Иакова есть привилегия входить в покои короля вместе со своим псом? — с ехидной улыбкой осведомился Мотриль.

Дон Фадрике помрачнел от обиды. Мавр стоял рядом; рука великого магистра лежала на рукояти кинжала; мгновенное решение, молниеносный удар — и он отомстит этому насмешливому и наглому рабу.

«Нельзя, — сдержал он себя. — Величие короля лежит и на тех людях, что его окружают: не будем же посягать на величие короля».

Он хладнокровно открыл дверь в свои покои и сделал псу знак идти за ним.

Пес послушался.

— Жди меня, Алан, — приказал он.

Пес улегся на львиную шкуру. Великий магистр закрыл дверь. И тут до него донесся голос:

— Брат мой! Ну где же брат мой?

Дон Фадрике узнал голос короля и пошел на него.

Дон Педро, вышедший из ванной и еще бледный после бессонной ночи, сдерживая клокочущий в нем гнев, устремил суровый взгляд на молодого человека, который преклонил перед ним колено.

— Вот и я, мой король и брат мой, — сказал дон Фадрике. — Вы призвали меня, и я перед вами. Я приехал немедленно, чтобы видеть вас и пожелать вам всяческого благополучия.

— Неужели это возможно, великий магистр, и я не должен удивляться тому, что ваши речи полностью расходятся с вашими действиями? — спросил король. — Как, объясните, может быть, что вы желаете мне всяческого блага и сговариваетесь с моими врагами?

— Сеньор, я не понимаю вас, — ответил дон Фадрике, поднимаясь с пола, ибо с того мгновения, как ему предъявили обвинение, он больше ни секунды не хотел оставаться на коленях. — Неужели эти слова адресованы мне?

— Да, вам, великому магистру ордена Святого Иакова.

— Значит, государь, вы считаете меня предателем?

— Почему бы и нет? Вы и есть предатель, — ответил дон Педро.

Молодой человек побледнел, но не утратил самообладания.

— Почему вы обвиняете меня, мой король? — спросил он тоном безграничной кротости. — Я никогда не оскорблял вас, по крайней мере преднамеренно. Совсем наоборот, во многих боях, особенно в войне с маврами, вашими сегодняшними друзьями, я умело владел мечом, который был слишком тяжел для моей еще неокрепшей руки.

— Да, мавры — мои друзья! — вскричал дон Педро. — Мне пришлось выбирать себе друзей среди мавров, потому что в моей семье я нашел только врагов!

По мере того как упреки короля становились все несправедливее и оскорбительнее, дон Фадрике чувствовал в себе все больше гордости и бесстрашия.

— Если вы говорите о моем брате Энрике, — возразил он, — мне нечего вам ответить, меня это не касается. Мой брат Энрике поднял мятеж против вас, мой брат Энрике неправ, потому что вы наш законный сеньор и по возрасту, и по рождению. Мой брат Энрике хочет стать королем Кастилии; верно говорят, что честолюбие затмевает разум. Я же не честолюбив и не претендую ни на что. Я великий магистр ордена Святого Иакова: если вам известен более достойный человек, я готов уступить ему эту должность.

Дон Педро молчал.

— Я отвоевал Коимбру у мавров и сижу там как в моем владении. Никто не имеет права на мой город. Хотите, мой брат, я отдам вам Коимбру, это хороший порт.

Дон Педро и на сей раз промолчал.

— У меня есть небольшая армия, — продолжал дон Фадрике, — но я набрал ее с вашего позволения. Хотите, я отдам вам моих солдат, чтобы они сражались против ваших врагов.

Дон Педро продолжал хранить молчание.

— В моих руках лишь собственность, что принадлежит моей матери Элеоноре де Гусман, и богатства, которые я отнял у мавров. Брат мой, хотите я отдам вам свои деньги?

— Мне не нужны ни твоя должность, ни твой город, ни твои солдаты, ни твое богатство! — вспылил дон Педро, не в силах больше сдерживаться, видя спокойствие молодого человека. — Мне нужна твоя голова.

— Моя жизнь, как и все, что я имею, принадлежит вам, мой король, и я не намерен держаться ни за нее, ни за свои богатства. Но зачем вам моя голова, если мое сердце невинно?