Батальон крови

Шум и гам праздника постепенно угасли, наступила тихая спокойная ночь. Конечно, в домах солдаты продолжали выпивать, вспоминать войну и довоенные годы, но никто не орал на весь поселок, не салютовал и не искал несчастного гармониста. Его, доведенного до состояния полного опьянения, спрятали девчонки-радистки. Они привели его, пока он еще мог перебирать ноги, уложили на диван, где гармонист Олег сразу и уснул. Душа веселья – гармонь – умолкла. Вскоре скучающие бойцы ушли спать. Те, кто продолжал, делали это тихо, чтобы не мешать остальным.

В штабе все происходило так же тихо. Никто не шумел, все сидели и выпивали, изредка вспоминая прошедшие бои и погибших товарищей. Воувка долго рассказывал о Белорусских лесах, о партизанах и о том, как немцы сжигали целые деревни.

– Вот мы сюда пришли? – спрашивал он, – никого не тронули. А ведь могли, имели право. В других частях дают солдатам «время», как победителям.

– Да, дают. Они грабят, а замполит и остальные в блокнотик записывают, кто и как это делает. А потом спрашивают, почему ты разграбил дом? Зачем тебе то, что ты отнял? И так далее…

– Конечно, сволочей хватает. Но люди-то – они не причем, – продолжил командир разведотряда.

– Не уверен я в этом, – возразил старшина. – Вон они сейчас Гитлера ругают, а если бы он взял Москву? Все они, пять лет назад руку вверх тянули. Избранная нация. А сейчас ходят несчастные, обидели мы их. Мою мать и сестру сожгли заживо. Они в чем провинились? В том, что их сын солдат? Нет, они нас уничтожить хотели, а мы жалеем их, перевоспитываем.

– Не переживай Савчук, – произнес комбат. Он сидел в кресле и долго держал в руке кружку со спиртом, никак не мог его выпить. Может, устал, а может, вспомнил, что-то такое, что скрутило все его внутренности. Пропихнуть в себя победные над этим миром сто грамм, он не мог.

– Ты думаешь, они понимают, кто к ним пришел? – спросил его комбат.

– А кто к ним пришел? Советский солдат-освободитель, – ответил старшина.

– Нет. Солдат скоро уйдет, и на эту землю придут другие люди. Они вспомнят всех, кто служил и сочувствовал фашизму. Нам этого не надо, а те, что придут – свою работу выполнят. Лагеря пополнятся бывшими ветеранами СС, учителями преподававшими идеи Третьего рейха и остальными немцами. Многих посадят только за то, что они как ты сам сказал – избранные. Хлебнут они и без нас горя. Кроме наших придут «свои», кого Гитлер не успел уничтожить: антифашисты и коммунисты Германии. Они тоже немцы и мстить умеют. Так что, не нам судить этих людей и их детей. За свой грех они понесут плату. Боюсь, долго им придется рассчитываться.

– Комбат, ты чо, немцев пожалел? – спросил Яшка.

– Нет. Мне немцев не жалко. Я даже ненавижу их – сверхлюдей. Хрен с ними – один больной бредятину произнес – понятно шизик, а остальные-то поверили, поддержали. Что, весь народ идиоты? Гитлер не совершал революцию, силой страну не захватывал. Сами его выбрали – теперь страдают.

– Нет, тебе явно их жалко? – продолжил Яшка. Он прошел с комбатом не одну версту вместе, дважды возвращался после ранения и мог позволить в кругу друзей говорить так, как думает.

– Яша-Яша. Ты ж, в деревне рос? Неужели не видел, что вокруг происходит?

– Почему, видел. Ну да, нескольких, конечно, зря раскулачили и сослали. Мужики горбом своим все это заработали, а их в кулаки, но были и гады. Белякам помогали, хлеб прятали.

– Вот видишь, а раньше все жили дружно. Работали и не думали, что их сделают врагами народа. А сейчас: сегодня герой – завтра враг. За что? Не так подумал? Сказал? Спросил? Нет. Все должны молчать, им виднее как нам жить.

– Ладно, хватит об этом, – вступил в беседу раненый Сашка. Все равно ничего изменить не сможем. Будем жить со своими думами, и говорить «да». Комбат, ты лучше спой. Там ребята тебе гитару приготовили. Специально заказывали узнать, где гитара есть, и у танкистов нашли. Выменяли по-честному.

Яшка встал с места и через минуту принес, покрытую черным лаком, гитару.

– Ну, спасибо друзья. Ой, порадовали, – улыбаясь, произнес Киселев. Он взял инструмент в руки и стал настраивать его. – А звук, какой хороший!

– А то, нам еще одну предлагали, но когда мы по ней побрякали – эта красивши зазвенела, – добавил Санек.

– Эх, странно, почему без меня подарок выбирали? – подумал Григорий и, вспомнив обещание, что среди своих молчать нельзя – все, что на душе выкладывай – спросил: – А чё меня-то не позвали?

– Гринь, да ты не злись. Мы и сами не знали. Так, попросили узнать, у кого в части гитара есть, а тут раз и подвернулась. Яшка вспомнил: комбат на гитаре хорошие песни знает, ну и предложил. Мы и не надеялись, а тут почтарь говорит: у танкистов аж две штуки. Ну, мы сразу туда, где бы мы тебя искать стали? Сами сбегали.

– Ну, ладно, – согласился Григорий.

– Да не, ты не думай! Это ж от всех нас и от тебя тоже, – добавил Яша.

– Спасибо друзья, душевно получилось, – снова улыбаясь, произнес Киселев. Он настроил гитару и взял первый аккорд.

– Катюшу! – выкрикнул Гриша.