– Ходим мы как стадо, куда нам говорят и делаем только то, что можно, а говорить вообще нельзя. Представь, что одна корова по-человечески заговорила, ты ее плеткой, а она тебе – «За что?» Ты, конечно, испугаешься – говорящая корова – такого не бывает, а она на зло, говорит: «Зачем ты меня бьешь, я же молоко отдаю? Сам все делаешь неправильно: ведешь нас на поле, но соседнее лучше, трава сочнее. Ты же ее не ешь, поэтому и не знаешь, а нам виднее – веди нас туда». А ты ей: «Я лучше знаю, молчи! Это поле чужое! Там только племенные коровы пасутся!» Начинаешь бояться этой коровы. Вдруг она остальных научит, и все стадо убежит от тебя? Ты, чтобы спасти стадо убьешь ее – скажешь, бес в нее вселился и станешь дальше своих молчаливых коровок, которые только и умеют мычать под твою дудку, гонять туда, куда сочтешь нужным. Вот так и люди. Заговорил – приговорил себя. А слуги пастуха на каждом шагу. Они и сами могут Сталина грязью обливать, а потом вызовут и спросят, почему ты поддакивал.
– Так как же разобраться во всем этом?
– Это невозможно! Не дадут разобраться! Сталин – трус. Он боится каждого солдата и в каждом видит предателя – врага – «говорящую корову». Если все поймут кто он – его казнят страшно и безжалостно и он боится собственного разоблачения, перекрывает все это жестокостью. Террор может по-разному называться: порядок, дисциплина, идеи партии, но на самом деле все это болячка – рана нашей Родины. За Родину мы с тобой воюем, за тех, кто нас ждет, за родные места. А они пусть думают, что мы им верим. Я бы мог тебе рассказать, как до войны Сталин с Гитлером парады устраивали, договаривались, а фюрер понял сразу: если он не уничтожит Сталина, то сам погибнет. Ведь они, как волки одной крови, готовые всем глотки перегрызть.
– Но почему же он трус? В сорок первом не сбежал из Москвы?
– Наполеон был в Москве, но победить Россию не смог. Сталин знал с самого начала, понимал, что в его руках сила великого народа и какой-то шизофреник-Гитлер никогда не сможет победить нас. Конечно, наверное, его заслуга есть – в какой-то момент он смог навести порядок – запугать. Может быть это сработало и разбудило русского солдата, а может и нет – люди сами поняли, что серьезно драться надо. Но ты меня не слушай. А если хочешь понять эту систему – иди после войны в политическое училище. Если хоть одну жизнь после войны спасешь – считай, не зря учился. Честные люди везде честные. Есть только одна правда – жизнь. Если ты приговорил человека – убил его – все это ради зла. А если спас – значит, победил зло.
– Но, мы здесь убиваем людей?
– Это другое – война. А я тебе о мирной жизни. Выживешь, увидишь, как смерть продолжает забирать невиновных. Будь аккуратней и не перед кем не откровенничай. Самый верный друг, прижатый к стенке, может оговорить, чтобы спасти себя. Но это не его вина – он лишь крайний. Приговор выносится другими, а их слуги лишь четко исполняют его.
Комбат взял гитару и запел песню. Григорий понимал, что он поет о погибших белогвардейских офицерах и, не выдержав, спросил:
– А они тоже враги?
– Эти люди любили Родину, царя, и защищали свой отобранный мир – свою землю – свободу. От столетия к столетию Россия жила и побеждала, но никогда не воевала против себя. Они защищали Родину. У нее было много врагов. Все желали поставить ее на колени, но не смогли. Всегда находился один, которого не могли сломать. И в этом обыкновенном человеке жила русская душа, а в ней и вся Россия. И никто никогда не смог победить эту душу и добить последнего. На его место вставал другой и стоял до последнего вздоха.
До утра они говорили о правде. Все ее прятали, но здесь, в комнате радиста, все слова были честными. И если Григорий что-то и не понял, он все равно почувствовал правду душой. Теперь он стал по-другому вспоминать слова учителя-майора из учебки. Он говорил то же самое, но другими словами – предупреждал и учил, как выжить когда не стреляют.
После этого разговора бежать в атаку с именем Сталина как-то не хотелось, но комбат ясно объяснил, что кроме людей стоящих у власти есть еще народ: отцы, матери, братья, друзья и все это называлось Родина – любимый дом, река и камушки, о них так здорово он пел. Гриша вспоминал во время этой песни знакомые места, песок у реки на пляже и камушки. Он их всегда ловко пускал прыгать по воде. Этак бросит со всей силы и летит этот камень, чуть касаясь воды, прыгая по солнечной дорожке.
На рассвете фляжка была пуста, но Григорий не был пьян. Он вышел на улицу, покурил, вернулся и, увидев спящего в кресле комбата, лег на диван и уснул. В обед их поднял старшина. Он принес котелок с кашей. У кухни в этот день собралось столько народа, что пришлось бы ждать.