Батареи Магнусхольма

— Господин инспектор, это же очень просто! Это все гимназистки знают! — воскликнула госпожа Ливанова. — Да обратитесь вы хоть в частную женскую гимназию господина Ястержембского. Я там недавно была, я уже ищу гимназию для своей Ариадны. Так там классные дамы — москвички, окончили или Екатерининский, или Александровский институт, они эту азбуку знают и охотно вам покажут. Я сама заканчивала гимназию Брюхоненко, что в Большом Кисловском, у нас немая азбука была в большом употреблении, мы наловчились очень быстро длинные фразы передавать. Мы с подругами и теперь этим пользуемся. Скажем, я еду в экипаже, по улице идет подруга, с которой вместе учились. Не стану же я кричать на всю улицу: эй, Тата, я жду тебя сегодня на ужин! Я передаю ей это немой азбукой, и она так же быстро отвечает: не могу, приду завтра.

Свою реплику и ответ воображаемой Таты госпожа Ливанова повторила руками примерно с той же скоростью, что говорила.

— Как вы это делаете? — заинтересовался Линдер.

— Очень просто. «А» — просто большой палец показать, «Б» — указательным пальцем провести по брови, «В» — по волосам, «Г» — кончик пальца к правому уголку рта, видите — получилась буква. «Д» — под носом… — госпожа Ливанова, показывая, нарочно задержала палец под носом, чтобы вышло похоже на букву «Д». — Могу весь алфавит показать, если угодно.

— Очень полезная вещь!

Повернувшись к Линдеру, госпожа Ливанова показывала знаки, а Лабрюйер сидел и хмурился. То, что тайна знаков раскрылась, вроде и неплохо, но он бы предпочел, чтобы немая азбука не носила такого невинного характера. Оставалось только спросить госпожу Ливанову, с кем из подруг она так переговаривалась, чтобы убедиться — тут все чисто.

Линдер увлекся, сам стал показывать слова. Дело сперва не ладилось — все-таки он был немцем, по-немецки говорил и писал отлично, по-русски — говорил очень хорошо, но писал с ошибками. Поэтому, показывая слово, он делал паузы — сначала подбирал правильную букву, потом вспоминал знак.

— А еще можно показать только одну букву, и все станет понятно, — сказала госпожа Ливанова. — Вы ведь знаете, что в русской азбуке буквы имеют названия? «А» — «аз», это значит «я». «Б» — «буки», это значит «буквы». Если я показываю «Д», «добро», — значит, одобряю, значит, все хорошо и правильно. Если «М», «мыслете», значит — нужно помыслить, подумать.

И тут Лабрюйер вспомнил серебряную брошечку-подковку, которую нашел в кошельке госпожи Красницкой.

В отличие от Линдера он знал русскую азбуку.

— Значит, буквы «РСТ» могут означать всего лишь «Рцы слово твердо»?

— Да, они именно это означают. Если их передать человеку — человек понимает, что он все говорит правильно и должен стоять на своем. Очень полезно было, если в гимназии учитель физики пытался сбить с толку. Он-то хотел проверить, понимаем ли мы предмет или просто зазубрили по книжке. Стоишь перед классом, а он тебе заковыристые вопросы делает, так что страшно становится — вдруг ты что-то не то ляпнула? И тебе сигналят — «РСТ». Значит — стой на своем, не поддавайся!

— Ясно, — пробормотал Лабрюйер.

Кто-то загадочный велел госпоже Красницкой не поддаваться…

— Еще это значит — «отвечай за свои слова». То есть не давши слова, крепись, а давши — держись. Или даже «я отвечаю за свои слова», — добавила госпожа Ливанова.

— Значит, если я кому-то дарю предмет, на котором с изнанки награвировано это самое «РСТ», то советую…

По округлившимся глазам госпожи Ливановой Лабрюйер понял — она видела по меньшей мере один такой предмет.

Так, значит, прошлым вечером она что-то пыталась сообщить госпоже Красницкой?

Эту мысль следовало проверить. Но уж больно много выходило совпадений — Красницкая делала знаки в ресторане, когда там находилась госпожи Ливанова, потом Красницкая поздно вечером бежала в сторону Матвеевского рынка — но не на рынок же ее нелегкая понесла. Если бы она собралась далеко — остановила бы ормана. А от «Франкфурта-на-Майне» до дома на Церковной — и полуверсты не будет, гораздо меньше…

Лабрюйер понял — он набрел на какую-то важную связь.

Теперь главное было — не подать вида.

— У нас были буквы, которые имели и другое значение, не азбучное, — быстро заговорила госпожа Ливанова. — Скажем, сигналишь «А»..

Она показала большой палец.

— И это?..

— «Аларм» — тревога.

— Если «В» — значит, вперед? — спросил Линдер.

— Может, в какой-то другой гимназии. У нас не было нужды в таком слове.

— Знаешь что, Линдер? Я думаю, госпожа Ливанова никуда не денется, и мы при нужде всегда ее отыщем, — сказал Лабрюйер. — Мы знаем, где Ольга Александровна живет, узнать, где и кем служит ее супруг, несложно. А вы, Ольга Александровна, подумайте хорошенько. Может быть, вы сумеете объяснить, что за маневры совершали в зоологическом саду, не поминая всуе вопросы жизни и смерти. Сейчас мы остановим на Театральном бульваре ормана, и вы отправитесь домой.

— Вы действительно отпускаете меня? — удивилась женщина.