Батяня. Комбату лишнего не надо

– И незамедлительно. Все, но кроме одного – вашего освобождения. Тут уж вы сами себе поможете.

– Обнадеживает. Я не люблю тратить время на тех, кто ничего не решает. – Гусовский понимал, что американцы не собираются устранять его, пока не получат нужную информацию по размещению атомного оружия на российском флоте, поэтому он мог вести себя напористо и нагло. Главное было не перегнуть палку.

– Начнем с того, что для всех вы давно мертвы, – Ричардсон бросил на постель рулон газет, – а на покойников никакие международные конвенции о запрещении пыток не распространяются. Давить ваши пальцы дверным косяком никто не собирается. Ведь есть и психотропные средства. Но я бы стремился к добровольному сотрудничеству…

Левая бровь Василия Игнатьевича нервно дернулась – на первой странице одной из эмигрантских газет красовалась его черно-белая фотография, заголовок гласил: «В море тонут даже адмиралы». Придуманный им трюк с собственной смертью теперь играл против него самого. Хуже ситуации и придумать было нельзя. У Гусовского возникло желание громко выматериться, но он все-таки сдержался, понимая, что будет лучше скрыть свои эмоции.

– Ну и что? – с трудом выдавив из себя улыбку, хмыкнул вице-адмирал и бросил короткий взгляд на свой серебряный перстень.

«Крепкий орешек. Но сейчас он точно расколется», – пронеслось в голове у агента ЦРУ.

– Кстати, вот номера ваших счетов. Кроме двадцати миллионов, украденных у нас, тут еще много всякого. Часть средств вам, конечно, удалось разместить в странах, недоступных для наших санкций. Но в гробу, как говорится, карманов нет. Ну что, будем сотрудничать?

– Может, я и присвоил часть денег. Но предателем никогда не был.

Василий Игнатьевич понял, что ЦРУ окончательно загнало его в угол. Отрицать причастность к банковским счетам в стране шоколада и дорогих часов было бесполезно – американские спецслужбы копнули под него достаточно глубоко. Теперь он был у них как на ладони. Да никому и не требовались юридически выверенные доказательства.

– Кажется, вы собирались бежать в Латинскую Америку? Не лучший выбор. Мы вам предлагаем американское гражданство с видом на жительство в любой точке мира, конечно, кроме России и стран СНГ. Фамилию придется сменить. Ну и, естественно, откроем доступ к вашим швейцарским счетам, которые пока заблокированы, – добивал противника агент ЦРУ.

Гусовский наморщил лоб и, постучав пальцами по металлической ножке постели, тяжело вздохнул. Он знал на все «сто», что церэушники не сдержат своих обещаний, и после того, как выложит им на блюдечке всю информацию, он вместо обещанных Гавайев получит гроб. Кому захочется оживлять «покойника». Куда проще тихо похоронить его без лишних свидетелей. Такая перспектива российского вице-адмирала, ясное дело, не устраивала.

– Вы согласны сотрудничать? – нетерпеливо спросил Ричардсон.

– Мне надо подумать.

– Долго ждать я не могу. Решайте прямо сейчас.

Василий Игнатьевич прикусил нижнюю губу и затравлено посмотрел на агента ЦРУ.

– Я жутко голоден. У меня стресс и депрессия, а в таком состоянии я не могу принимать взвешенных решений.

Ричардсон ликовал. Первый и самый сложный шаг был уже сделан. Теперь предстояло вытянуть из вице-адмирала максимум информации, и агент ЦРУ знал способ, который мог ему в этом помочь.

– Просмотрите вопросы, которые нас интересуют. – Он положил на колени Гусовскому компьютерную распечатку.

– Успеется. – Василий Игнатьевич лишь скосил глаза. – Принесите мне еды и спиртного.

– Насчет спиртного лейтенант Магвайер… – пробасил один из охранников, но даже не успел окончить.

– Я приказываю исполнять любые его желания, – властно заявил Ричардсон, – а если сомневаетесь в моих полномочиях, можете связаться со своим руководством.

Морские пехотинцы переглянулись. Они хоть и отвечали за безопасность пленника, но неповиновение приказам агента ЦРУ могло сулить им большие неприятности. К тому же перед приездом церэушника они получили четкие инструкции сверху во всем ему содействовать.

Как только в комнату вкатили сервировочный столик с едой и маленькой бутылкой виски, вице-адмирал брезгливо поморщился, демонстрируя недовольство. Подобной реакции от русского Ричардсон, конечно, не ожидал, поэтому тут же возмутился:

– В чем дело?

– Я же сказал, что у меня депрессия. – На последнем слове Гусовский сделал ударение.

Агент ЦРУ на некоторое время задумался, пытаясь осмыслить сказанное вице-адмиралом. Ответ не заставил себя долго ждать.

– Извините, я забыл, что вы русский, – церэушник подмигнул охранникам. – Много виски.

– Но…

– Выполняйте приказ! Вся ответственность лежит на мне, – чуть повысил на морпехов голос агент ЦРУ.

Огромная, в один американский галлон, бутылка виски, поставленная перед вице-адмиралом, могла «снести крышу» даже у самого закаленного пьянчуги. Именно этого и желал адмиралу Ричардсон. Он улыбался во все тридцать два зуба, не скрывая радости. Он чувствовал, что победа совсем рядом, стоит только подождать, когда Гусовский напьется до такого состояния, что станет отвечать на вопросы без принуждения.

– Вот еда. Вот спиртное!